Илья Мильштейн - Леди Ю

И все-таки, рассчитывая на помощь европейцев, Тимошенко прекрасно понимала, что судьба ее решается на Украине. Знала она и другое: тюрьма – последний шанс вернуть себе доверие избирателей.

Украина устала от бесконечного, утратившего всякий политический смысл хоровода лидеров: Ющенко, Тимошенко, Янукович. Начиная с раскола вождей «оранжевого» Майдана, интрига политического процесса в стране сводилась лишь к одному: кто и кто из этой троицы объединятся, чтобы окончательно уничтожить третьего? Не было больше идеологических табу. Все комбинации были опробованы по нескольку раз, и ни одна не принесла желанной стабильности. Украина устала от политического абсурда на фоне экономической катастрофы и мирового кризиса.

Юлия Тимошенко лучше других понимала своего избирателя. Прекрасно помнила она и формулу своего триумфа в 2001 году. Стартовой площадкой для ее фантастического взлета в политике стали те 42 дня, что она провела в Лукьяновском СИЗО. И на вершины политического Олимпа ее поднял не только гнев избирателей, но и чувство сострадания к хрупкой, беззащитной, измученной болезнями, но не сломленной узнице, которая, не зная страха, боролась за всеобщее счастье.

Поднявшись с койки, Юлия Тимошенко еще раз оглядывает камеру. Как и десять лет назад, надо будет попросить адвоката принести тряпку и швабру. Обязательно выспаться. И подготовиться к очередному судебному шоу. На подмостки она выйдет свежей, сильной и, как всегда, ослепительной. Так ей представляется. На самом деле она выглядит очень уставшей.

Когда-то Юлия Тимошенко примеряла на себя судьбы великих европейских женщин – таких как Маргарет Тэтчер. Похоже, однако, что ориентироваться следовало на Восток. Тимошенко не первая, кто из тюремной камеры возвращался в большую политику. Вспомнить хотя бы Аун Сан Су Чжи или Беназир Бхутто. Да, цена, которую придется заплатить за возвращение, бесконечно высока. Она ненавидит тюрьму и панически боится неволи. Однако выбора, как уже часто случалось в ее карьере, просто нет.

Пятого августа 2011 года пятидесятилетняя Юлия Тимошенко свято верит, что все в ее жизни только начинается.

Своим именем родной город Юлии Тимошенко обязан не апостолу Петру и не великому российскому императору, а большевику Григорию Петровскому.

У него немало «заслуг» перед народом. Этот соратник Ленина был одним из создателей системы карательных органов советской власти. В начале 1930-х годов в должности председателя Центрального исполнительного комитета он безжалостно проводил коллективизацию Украины. Петровский – один из организаторов расправы над крестьянством, получившей в новейших украинских учебниках истории название «голодомор». В 1932–1933 годах организованный большевиками голод унес от 4 до 6 млн человеческих жизней. Цифра, сопоставимая с числом жертв холокоста.

Впрочем, Екатерина II, основавшая город и давшая ему имя Екатеринослав, «Любима» украинскими историками не больше Петровского.

В 1775 году войска по приказу царицы захватили и разрушили Запорожскую Сечь – автономное казачье государство под протекторатом Российской империи. «Отторженное возвратих», – торжественно заявила тогда императрица. А для «возвращенных» наступили тяжкие времена. Просвещенная собеседница Дидро и Вольтера ввела на вольных казачьих землях крепостное право и, упразднив гетманство, ликвидировала последние остатки украинской независимости.

Екатерина видела себя продолжательницей дела Петра. Она желала подарить империи новую южную столицу. Как и возведенная на болотах Финского залива Северная столица, Екатеринослав был классической русской утопией. В 1786 году князь Григорий Потемкин сочинил документ под названием «Начертание города Екатеринослава». Перед его взором вставало «судилище наподобие древних базилик, лавки полукружием наподобие Пропилей или преддверия Афинского с биржею и театром посредине. Палаты государские во вкусе греческих и римских зданий… Фабрики суконная и шелковая». Предусматривалось, что главные улицы Екатеринослава будут иметь ширину 60–80 метров, а в центре города будет возвышаться храм, по размерам превосходящий собор Святого Петра в Риме.

Описывая энтузиазм строителей, историк позже писал: «Каждый не только представлял, но и уверен был, что Екатеринослав сделается сосредоточением и силы, и богатства, и народного просвещения всего края, будет второй Рим, новые Афины».