Лев Разгон - Плен в своём Отечестве

СОСТАВ ЗАКЛЮЧЕННЫХ ПО ХАРАКТЕРУ ПРЕСТУПЛЕНИЙ СЛЕДУЮЩИЙ:

1. Троцкистов, зиновьевцев и правых-89 чел.

2. Изменников родины – 24 чел.

3. Террористов – 273 чел.

4. Диверсантов – 59 чел.

5. Шпионов – 694 чел.

6. Контрреволюционных вредителей – 739 чел.

7. Руководителей контрреволюционных организаций – 197 чел.

8. За антисоветскую агитацию – 4675 чел.

9. За прочие контрреволюционные преступления – 72 115 чел.

10. Бывших членов антисоветских политпартий – 49 чел.

11. Членов семей изменников родины – 5166 чел.

Итого контрреволюционеров– 19181 чел.

12. Бандитов, разбойников и перебежчиков– 1378 чел.

13. Осужденных за бытовые преступления – 13 977 чел.

Всего: 34 536 чел.

Мы уже говорили, что Карлаг был самым обычным лагерем. И по составу заключенных в нем можно вполне представить, каков он был в других лагерях. Троцкистов, зиновьевцев и правых – совсем мало – 89 человек. Вообще-то их много – помножьте эти 89 человек на количество лагерей в стране, и окажется, что их тысячи и тысячи. Но все же – мало. Большинство – расстреляно. В лагерь попали только те, кого не удалось всунуть в какую-нибудь соответствующую «организацию».

В следующей категории – «изменники родины» – всего 24 человека. А как же это увязывается с тем, что членов семей изменников родины – 5166 человек? И кто они такие – «изменники родины»? Война еще начнется через год, и нет перебежчиков к врагу, пленных и прочих сотен тысяч, отнесенных к этой категории. «Изменники родины» в 1940 году – это уничтожаемый слой партийно-государственных руководителей. А мало их по сравнению с членами их семей потому, что почти все они – расстреляны. И больше пяти тысяч женщин, числящихся по этой категории в лагере, – жены, матери, дочери расстрелянных. Сначала их всех держали в Мордовии, в Темниковских лагерях, совершенно изолированно, без права переписки. Они жили там, не имея представления о судьбе близкого человека, о том, где находятся отнятые у них дети, в том числе и самые маленькие… Лишь через два года женщин стали рассылать по обычным лагерям, и это для них было и потрясением и благом: у них началась переписка, появилась возможность что-то узнать о судьбе близких.

Поражает в этой таблице количество «террористов» – 273 человека, а особенно «шпионов» – 694 человека. Если в одном, и не самом большом, лагере находится 700 «шпионов», то сколько же их во всех лагерях? Очевидно, шпионаж в те годы был одной из наиболее массовых профессий! Ну, «вредителей» было тоже навалом – 739 человек. Что же удивительного, если одних руководителей контрреволюционных организаций только в одном лагере было 197 человек! Чем-то им надо было руководить?! Но кем? А вот есть такая графа: «За прочие контрреволюционные преступления». За какие – сказать невозможно! Если они не были политиками, изменниками, террористами, шпионами, не занимались антисоветской агитацией, то чем же они занимались? Да еще под руководством? Тут даже оперативно-чекистский отдел не мог придумать никакой дефиниции. А этих – «за прочие…» – было ни много ни мало более 7 тысяч – 7215 человек! Легче разобраться с «антисоветскими агитаторами» (в лагере их звали «анекдотчики») – их было также немало – 4675 человек. Совершенно очевидно, что их «агитация» не проявлялась ни в ярких выступлениях на митингах, ни в печатании прокламаций. Чаще всего в наиболее доказанном преступлении – анекдот, рассказанный в курилке или туалете своим сослуживцам, среди которых оказался неленивый стукач.

Но давайте проанализируем эту таблицу до конца. Следовательно, контрреволюционеров было в Карлаге 19 181 человек. А кто же были остальные 15 355 человек? Те, которые в отличие от «контриков» в указаниях и распоряжениях именовались «социально близкие…». Их всего две категории:

Бандиты, разбойники и перебежчики – 1378 человек.

Осужденные за бытовые преступления – 13 977 человек.

У нас нет никакой возможности расспросить авторов «Докладной записки» и ее адресата, по каким признакам они разделяли «разбойников» и «бандитов». И почему к ним подключили совершенно загадочную категорию «перебежчиков»? Откуда и куда они бежали? Впрочем, мой опыт мне подсказывает возможную разгадку: было такое преступление – «незаконный переход границы». Ведь у нас были сотни километров необозначенной границы. И я уже писал о тех китайцах-огородниках, которые весной приходили из Маньчжурии на нашу сторону огородничать, а осенью уезжали домой. Они это делали много десятилетий, пока их в тридцать седьмом не забрали и отправили к нам в Устьвымлаг, где они вымерли в первую же лагерную зиму. А те, члены разделенных семей, которые на иранской, турецкой границе ходили в гости друг к другу? Они тоже понесли заслуженную кару! Очевидно, они и есть эти самые загадочные «перебежчики».