Валерий Гаркалин - Катенька

Она была крупная, с пышной копной волос на голове, как-то сразу отличавшей её от среднестатистических молодых женщин того времени. Я начал играть с удвоенной энергией, тогда ещё не понимая, что именно некая необъяснимая в привычных терминах связь между актёром и зрителем и создаёт чудо, которое принято называть театром. Девушка продолжала следить за действием, а я, увлечённый собственной игрой, успевал наблюдать за ней. И чем больше восхищения я замечал в её глазах, тем больше она мне нравилась. Актёры, как дети, очень чутко реагируют на отношение к себе. Кульминацией спектакля одного зрителя стал момент, когда глаза девушки наполнились слезами. И дальше больше. Она безудержно плакала. Понятно, что я моментально ощутил себя великим артистом. Но затем меня захватила более продуктивная мысль.

Я подумал, какой чистой душой должна обладать эта девушка, чтобы так искренно верить в сказку и так сопереживать вымышленной кем-то любви. Определённо она меня интересовала всё больше и больше. По окончании репетиции я выяснил, что зовут её Катя и что несколько дней назад её приняли на службу в педагогическую часть театра.

Практически с того дня мы и начали встречаться. Наши отношения развивались со скоростью курьерского поезда.

Катя жила с бабушкой Софьей Львовной в небольшой двухкомнатной квартирке на 4-й Тверской-Ямской улице, что возле площади Маяковского. Кто тогда мог предположить, что именно в этой квартирке мы и проживём все наши совместные тридцать с лишним лет? Катина бабушка была директором картин на Центральной студии научно-популярных фильмов и очень часто надолго уезжала на съёмки, что было нам на руку. В очередной раз она уехала в командировку в начале ноября. А в ночь на 7 ноября 1977 года, когда весь доблестный советский народ готовился справлять 60-летие в те времена ещё Великого Октября, я впервые остался у Катеньки на ночь. Была самая середина эпохи застоя, о чём мы, советские люди, даже не догадывались.

Я не люблю своего детства и юности. Нет, в них не было чего-то особенно омерзительного, трагического, выходящего за рамки жизни прочих советских детей, появившихся на свет в начале второй половины XX века. Просто память — вещь избирательная и о том периоде сохранила гораздо больше плохого, чем хорошего.

Я родился 11 апреля 1954 года в Москве. Борьбу с моей нынешней профессией начали ещё в родильном доме, правда, не деятели культуры, а рядовые медработники. Меня заразили полиомиелитом, отчего на всю жизнь у меня сохранилась небольшая хромота, что не способствует расцвету сценической карьеры. Но я, не смотря на все их старания, выжил.

Мои родители не были коренными москвичами, они приехали — по призыву партии и правительства — восстанавливать столицу после войны. И, как миллионы наших сограждан, жили в рабочем общежитии. Находилось оно в Ростокино. Это общежитие трудно назвать жильём в общепринятом смысле этого слова, но альтернативы у них не было. Программа Хрущёва по массовому жилищному строительству ещё не была принята, многие коренные москвичи жили не в лучших условиях. (Самое странное, что некоторые из общежитий существуют до сих пор!) Впрочем, мне не удалось долго пожить в Ростокино. На то были семейные причины: на момент моего рождения родители ещё не зарегистрировали свой брак.

Они происходили из разных мест. Отец, Борис Алексеевич Гаркалин, был выходцем из срединной, исконной России, из Тамбовской области. Он был мастеровым человеком. Всю жизнь проработал в автомастерских, дослужившись до начальника. Мама, Валентина Вячеславовна, урождённая Полянская, была белоруской, родилась в деревне Дюдево, что под Минском. В эту деревню к моей замечательной бабушке Дусе я был отправлен на воспитание и оздоровление после страшной болезни. Я тогда носил мамину фамилию — Полянский.

Папа по-прежнему не торопился объявить государству о своих взаимоотношениях с мамой. Он был очень красив, нравился женщинам и продолжал гулять. Время такое было: недавно окончилась страшная война, мужчин было очень мало, и те, что были, пользовались повышенным спросом. Мама же, когда я родился, была ещё совсем юная — 19 лет. Поняв, что возлюбленный не спешит жениться на ней, она пыталась избавиться от меня разными способами. Последним был аборт, на который она записалась, но уже перед дверью в кабинет врача передумала и решила оставить меня. Таким образом я и появился на свет.

В деревне у бабушки я впервые соприкоснулся с искусством, правда, в довольно необычной форме. Это теперь я понимаю — то была моя неосознанная тяга к лицедейству и таинству.

Читать дальше