Пирмин Майер - Парацельс – врач и провидец. Размышления о Теофрасте фон Гогенгейме

Со многими авторами, писавшими о брате Клаусе, Гогенгейм был знаком лично, а о других знал понаслышке. Среди них, помимо Вадиана и Себастьяна Франка, необходимо назвать еще четверых интеллектуалов, посвящавших свой досуг размышлениям о посте, предпринятом швейцарским отшельником. Это аббат Тритемий из Шпонхайма (1460–1516), один из предполагаемых «учителей» Парацельса; ученик Эразма и реформатор Каспар Хайд, известный под псевдонимом Хедио (1494–1552). Последний в ночь на 20 декабря 1526 года, оказавшись вместе с Гогенгеймом в гостях у секретаря Страсбургского собора Николая Гербелиуса, с удовольствием вкушал от щедрот гостеприимного хозяина. Начатый нами список продолжают Генрих Буллингер (1504–1575), цюрихский реформатор, который, судя по его высказываниям, был полностью убежден в религиозной неблагонадежности Гогенгейма, и Генрих Корнелиус Агриппа фон Неттесгейм (1486–1535). У нас нет достоверных свидетельств о встрече Агриппы Неттесгеймского и Гогенгейма. Однако, как автор сочинения «О тайной философии» (1533), он может по праву считаться одним из ближайших духовных единомышленников Парацельса. В 1531 году рассуждения о посте Тритемия, Буллингера и Себастьяна Франка были уже опубликованы. В круг этих авторов не входит Петр фон Нумаген из Трира (ум. в 1517 году в Цюрихе), яркий представитель поздней схоластики, которому принадлежит неопубликованная работа о посте святого еремита, написанная в 1483 году. Несмотря на то что его теория была, пожалуй, первой попыткой построения медико-алхимической модели поста, Гогенгейм, по всей видимости, ничего не знал о сочинении Нумагена. С точки зрения истории научной мысли эта работа представляет несомненный интерес как ранний прообраз спекулятивных построений Парацельса.

В обширном собрании источников Роберта Дюррера (1917/21) и Руперта Амшванда (1987) сочинения Нумагена и Гогенгейма отчетливо дистанцированы друг от друга. Это довольно типичная ситуация. Для ученых, восстанавливающих духовное наследие брата Клауса, подобные объяснительные модели до сих пор представляют собой настоящую провокацию. Сегодняшняя дискуссия по поводу давно забытых и скрытых в глубине веков концептов менее всего направлена на реабилитацию методов канувшей в Лету паранауки. Однако даже теневое существование разработанных несколько веков назад теорий, которые уже никогда не станут основой научной мысли, вызывает несомненный интерес. Ведь именно в них содержится та правда о людях, событиях и представлениях, которая открывает перед нами новые горизонты исторического познания.

Вероятнее всего, знания об особенностях подвига отшельника были взяты Гогенгеймом из сочинения аббата Тритемия фон Шпонхайма. Среди духовных учителей Гогенгейма, которых он называет в «Большой хирургии» своими путеводителями, Тритемий упомянут в одном ряду с Маттиасом Шахтом, архиепископом Фрайзинским, который был известен своими алхимическими достижениями и владел одной из самых впечатляющих библиотек того времени. Курт Гольдаммер причисляет его к «авангардистской группе выдающихся одиночек, распространивших свое влияние на полстолетия вперед». По словам Гольдаммера, «наиболее значительным представителем этой группы людей, темперамент которых бежал впереди времени, был Парацельс» [155] . Очевидно, что влияние Тритемия на Теофраста не ограничивалось чтением Гогенгеймом книг его старшего современника. Тот же Гольдаммер предполагает возможность личного общения этих выдающихся людей.

Исследования о брате Клаусе, работу Тритемия, написанную им в 1486 году, неизменно относят к ряду выдающихся источников, несмотря на то, что она не принадлежит к числу свидетельств, оставленных очевидцем описываемых событий. Прямым свидетелем подвига святого Тритемий называет аббата Конрада фон Виблингена и в соответствии с рассказами последнего передает нам аутентичное свидетельство о жизни Николауса фон Флю: «Непомерная обжорливость и страсть к чревоугодию приносит многим ощутимый вред. Обжорство сеет в народе гораздо большие опустошения, чем меч… В Швейцарии живет некий человек по имени Николай, воздержанная жизнь которого вызывает немалое удивление у всех жителей Германии… так что сегодня его имя окружено ореолом святости. Ранее он был простым крестьянином в одной швейцарской деревне и по германскому обычаю заседал в совете четырнадцати, в чье ведение входило вынесение судебных постановлений. Однажды один из судебных заседателей принял решение, которое показалось Николаю несправедливым. Однако он был не в силах его отменить. Опасаясь за свою душу, он оставил дом, жену, детей и все земное имущество и, возжелав служить Богу, удалился в ближайший лес, где стал вести отшельническую жизнь. В это лето пошел двадцатый год с того момента, когда он удалился от людей, не взяв с собой ни пищи, ни воды. Вообще-то я передаю здесь общеизвестные факты: я думаю, что в Германии не осталось людей, не слышавших об этом чуде» [156] .