Пирмин Майер - Парацельс – врач и провидец. Размышления о Теофрасте фон Гогенгейме

К заслугам ранних парацельсистов, без сомнения, относится также и переложение ряда работ Гогенгейма на латинский язык, благодаря чему искорки интереса к его творчеству сумели возгореться в Англии и Франции. В Великобритании «быстро растущая школа парацельсистов к 1590 году заняла твердые позиции наряду с галенистами. Особенно укрепились ее позиции после перевода трудов Парацельса на английский язык. Возможным популяризатором парацельсизма среди прочих адептов этого учения мог быть Джордано Бруно, который… находясь в изгнании, в это время жил в Англии» [465] .

Вторая половина XVI века и начало XVII столетия в Англии характеризуется резкой поляризацией парацельсистов и тех, кто критиковал учение швейцарского доктора. Одним из английских идеологов парацельсизма этого времени был врач Роберт Фладд (1574–1637), творчество которого пронизано теософско-гностическими идеями. Это было время идеологического противостояния, о котором, в частности, пишет Фома де Квинси в своей работе «Историко-критическое исследование о происхождении розенкрейцеров и масонов»: «Экзотерикам (непосвященным), во главе которых стоял (Фрэнсис) Бэкон, основавший позже Королевское общество в Лондоне, противостояли группы теософов, каббалистов и алхимиков. Их общепризнанным лидером был Фладд, и именно от них берут свое начало вольные каменщики» [466] . Почтение, которым Гогенгейм пользовался в Англии, усиливалось высокой оценкой его достижений в области химии. В сатирическом пассаже опубликованного в 1594 году «Ночного кошмара» Томаса Наше парацельсисты названы «бульонщиками», которые лечат все болезни двумя-тремя лекарствами. [467] Для Шекспира Парацельс и Гален вообще были олицетворением двух влиятельных направлений в медицине. [468]

Вопросы о связи учения Гогенгейма с идеологией розенкрейцеров и масонов на протяжении нескольких столетий привлекали к себе пристальное внимание исследователей и породили множество домыслов и ошибочных теорий. Исторический Теофраст «не несет ответственности» ни за движение розенкрейцеров, ни за деятельность масонов. Так же как он не является и предшественником марксизма и национал-социализма. Попытки и тех и других затянуть Парацельса в свой лагерь демонстрируют особенность, свойственную большинству идеологических движений, представители которых пытаются укрепить свой авторитет путем привлечения на свою сторону мыслителей и героев человеческого духа прошлого. Вероятно, поэтому имя Парацельса звучит и сегодня в связи с дискуссиями вокруг проблемы «нью эйджа» и других альтернативных направлений современной культуры.

Порой пропасть между историческим Парацельсом и его загадочным образом, растасканным по кусочкам идеологическими авантюристами, увеличивается до впечатляющих размеров. Однако подчас даже ошибочная рецепция его фигуры и творчества вносит ценный вклад в историю человеческого духа. Так, в связи с упомянутыми выше розенкрейцерами вызывает интерес мистическая утопия Якоба Валентина Андреа (1586–1654). Мысль о том, что Реформация должна неминуемо повлечь за собой обновление и улучшение политической и общественной жизни, прозвучавшая через 100 лет после выступления Лютера, возможно, стала результатом осмысления Андреа соответствующих идей Парацельса. Сочинения Андреа, среди которых необходимо назвать «Химическую свадьбу», утопическую работу «Христианополис» и известную «Славу братства, известие о братстве славного ордена розенкрейцеров, обращенное ко всем ученым и владыкам Европы», не только содержат в себе изрядную долю парацельсовских идей, но и прямо отсылают читателя к трудам Гогенгейма. Так, в «Славе братства» мы читаем: «Особую славу стяжал Теофраст, прозванный Парацельсом, который хотя и не принадлежал к нашему братству, но при этом мог читать liber mundi (книгу мира) и на основе прочитанного возвышался духом. В своих сочинениях он, подтрунивая над любопытством читателей, даже говорит о том, что будто бы прочел все, скрытое в той книге от посторонних глаз… так это или нет, но кажется, что он действительно достиг желанной гармонии» [469] .

Кристиан Розенкрейц, более символическая, чем реальная фигура, разработал целую программу «желанной гармонии», в которой переплелись фрагменты из избранных сочинений Лютера и Парацельса. Адепт, достигший гармоничного состояния, мыслился как «сверхчеловек» (Герхард Вер). Гармония включала в себя жизнь по вере, свободу христианина, проникновение в тайны природы и блаженное существование в обществе братьев-единомышленников, населяющих утопический город, в основе которого лежит должным образом реформированное христианство. Граждане этого города живут руководствуясь следующим девизом: «В Боге мы рождаемся, во Христе умираем, в Святом Духе восстаем к новой жизни» [470] . Происхождение, образование и духовность Иоганна Валентина Андреа, его блестящее знание Парацельса и трезвое нежелание видеть в Гогенгейме одного из своих собратьев-розенкрейцеров делают труды этого швабского пастора аутентичным примером подлинно парацельсистского спиритуализма. Следует особо отметить, что зачислить Гогенгейма в ряды розенкрейцеров или иллюминатов мешает в первую очередь его католицизм. Нельзя забывать также и о его решительном отказе от любых попыток основать не только орден или секту, но даже собственную философско-медицинскую школу. Возможно, именно по этой причине Иоганн Хузер, врач из скромного силезского Глогау и первый собиратель и издатель текстов Гогенгейма, считается самым выдающимся парацельсистом. Не привнося ничего от себя, он старался прежде всего представить слово самому автору. Его примеру уже в XX веке следовали Карл Зюдхофф, Вильгельм Маттхиссен, Курт Гольдаммер и Карл-Хайнц Вайманн.