Пирмин Майер - Парацельс – врач и провидец. Размышления о Теофрасте фон Гогенгейме

Давал ли Гогенгейм моральную оценку французской болезни? Был ли он согласен с императором Максимилианом, который думал победить сифилис путем издания сурового эдикта, приравнивающего это заболевание к богохульству? Одобрил бы он позицию одного немецкого богослова, который в 1987 году назвал СПИД «божьим наказанием за грехи гомосексуализма и промискуитета» [323] ? Изучение текстов Гогенгейма показывает, что он не отрицал связь между болезнью и греховностью человека, однако при этом избегал осуждать пациента и не ударялся в излишнее морализаторство.

Для Гогенгейма сила Венеры и другие небесные силы были «свободны от греха». С его точки зрения, было бессмысленно жаловаться на недоброкачественность небесного семени, вместо того чтобы бороться с болезнью. «Никто не вправе упрекать луну в том, что в урочный час она появляется на небе, – писал он. – Не она, но печать, которую получает человек, должна быть объектом нашего гнева». Под печатью автор имеет в виду развитие инфекции, некий процесс, который в древней медицинской системе был далек от материалистического понимания. В книге «О причинах и происхождении французской болезни» речь идет о трояком влиянии Венеры, которое стимулирует развитие болезни. Это imaginatio, воображение, которое оказывает определенное воздействие на телесные процессы, cupido, под которой подразумевается алчность и стремление к удовлетворению похоти, и actio, или собственно нецеломудренный акт. Эти три фактора являются составными частями плотского греха. Сифилис не всегда был непосредственным следствием последнего, однако разврат и плотская нечистота служили препятствием для исцеления от болезни на начальных стадиях ее развития. «Только там, где первый инфицированный акт Венеры (половой акт) не совершался, болезнь умирала и о ней более не вспоминали» (VII, 191). В противном случае независимо от положения созвездий люди теряли контроль над болезнью и их надежды на выздоровление становились все более призрачными.

У Венеры были две «дочери»: осквернение, или заражение половым путем при отсутствии элементарной гигиены, а также проникновение инфекции через кровь, когда болезнь в силу физиологических законов переходила на ребенка, находящегося в материнской утробе. Это могло быть следствием слияния отравленного семени с яйцеклеткой или позднейшего попадания spiritus peccans в матку. Кроме сухой констатации наличия греховного фактора, мы не найдем в сочинениях Гогенгейма о сифилисе морализаторства или упреков в невоздержанной жизни, обращенных к пациентам. В этой связи рассуждения о «дочерях» Венеры играют в его текстах непропорционально малую роль. Впрочем, сообразуясь с реалиями своего времени, Гогенгейм настаивал на общественной изоляции больных сифилисом. «Как и прокаженные, они должны жить отдельно. Им следует вообще запретить общаться с другими людьми» (VII, 191).

Алхимический образ мысли Гогенгейма особенно ярко проявляется в его размышлениях о тинктуре, особого рода болезнетворном веществе. В представлении Парацельса тинктура лежит в основе многих язвенных и кожных заболеваний. Она придает им сифилитическую окраску и в короткие сроки распространяется в народе, принимая формы эпидемии. Эти поражения кожи нельзя воспринимать только как внешние симптомы. Эпицентр их развития находится в сердце человека. По этой причине во время лечения нужно, помимо прочего, уделять повышенное внимание состоянию сердца пациента. «Любое лекарство, – писал Гогенгейм, – должно гармонировать с сердечным состоянием пациента. Любое лекарство, касаясь сердца, черпает из него силы и с удвоенной энергией устремляется на болезнь» (VII, 243). В экзосемиотике человеческая кожа понимается как пузырь, наполненный ядовитым материалом, который пытается вырваться наружу. Здесь наиболее рекомендуемой формой лечения автор называет извлечение ядовитой материи путем выпаривания. Этот процесс рассматривается не в свете учения о четырех жидкостях, но с точки зрения методов химии и алхимии. В этой связи 40-дневное потение, включенное Гуттеном в разработанный им терапевтический курс, как нельзя лучше соответствовало представлениям Гогенгейма.

Несмотря на всеобщее восхищение парацельсовскими разработками в области терапии сифилиса, многочисленные формы лечения, к которым он прибегал в тех или иных случаях, выдают скорее смущение врача, чем его спокойную уверенность в своих силах. Его предложения простирались от приема потогонных напитков, солевых препаратов, мышьяка (наружное применение!), умеренной ртутной терапии до употребления всевозможных масел, серных разведений и препаратов из лекарственных растений. К последним относились, к примеру, купена, гречишные, мелисса, валериана, алоэ и т. д. В одном из сочинений о сифилисе Гогенгейм намечает «кардинальную проблему своих гносеологических стремлений»: «Как связаны между собой внешний природный и внутренний моральный миры и как воздействует дух вселенной с его жизненными силами на микрокосм человека?» – вопрошал он. [324]