Борис Смирнов - Небо моей молодости

К концу 1944 года не только в нашей дивизии, но и во всей 17-й воздушной армии командир эскадрильи Колдунов считался одним из сильнейших летчиков-истребителей. Когда воздушные бои шли с непрерывным наращиванием сил с обеих сторон, он проявлял себя умелым тактиком, зрелым организатором тех боев. К началу боевых действий в Венгрии Александр Колдунов лично сбил уже 46 самолетов противника.

К тому времени, когда 3-й Украинский фронт перешел венгерскую границу, Гитлер сконцентрировал на территории Венгрии более шестидесяти дивизий всех родов войск. Одних только самолетов у противника насчитывалось более 850. Об этом мы знали, и все же никто из авиационных командиров нашей воздушной армии не мог даже и предполагать, какие ожесточенные бои ожидают нас над венгерской землей.

Венгрия являлась мощным прикрытием южной части Германии. Не менее важным было и то, что она оставалась крупным поставщиком для гитлеровских войск продуктов питания, промышленной продукции. Потеря своего последнего сателлита вообще ставила бы гитлеровскую Германию в условия полной внешнеполитической изоляции в Европе. Что касается правительства Хорти, то оно опиралось на буржуазно-помещичьи круги, которые видели в приходе Красной Армии неминуемый конец своей власти, а следовательно, были накрепко пристегнуты н политике фашистской Германии.

Так что особая ожесточенность боев над венгерской вемлей была объяснима. В местах форсирования Дуная наши наземные войска продвигались вперед, они не могли остаться без прикрытия с воздуха. А мы буквально страдали от распутицы. Наши полевые площадки, за исключением одной бетонной полосы на окраине Кишкунлацхазе, представляли собой сплошные грязевые поля. На них летчики ежедневно ломали по нескольку самолетов. Технический состав, выбиваясь из сил, ночами ремонтировал воздушные винты, радиаторы, консоли крыльев, а на следующий день - снова поломки. Ночной отдых механиков и техников самолетов сократился до минимума. Все чаще и чаще стали прилетать боевые машины, поврежденные в воздушных боях и от огня зенитной артиллерии. Укрываясь от воздушных разведчиков чехлами, чтобы не нарушать светомаскировку, при свете небольшой керосиновой лампочки устраняли дефекты и повреждения наши надежные помощники - технари. Хорошими мастерами своего дела были механики А. Киселев, П. Никифоров, И. Соболев, инженер И. Бабков. Я не помню случая, чтобы по вине технического состава какая-то машина к утру не была подготовлена для боевой работы.

Все удобные стационарные аэродромы в Венгрии находились западнее Дуная и были заняты противником. Выгнать с них гитлеровские люфтваффе могли только наземные войска. И вот во второй половине декабря генерал Судец нацелил нашу дивизию на прикрытие 18-го танкового и 5-го гвардейского кавалерийского корпусов. Танкам вместе с другими частями ставилась задача овладеть городом Секешфехервар, а кавалеристам надлежало действовать в направлении города Бергенд. Нас это очень устраивало. В этих районах было два аэродрома, вполне пригодных к полетам, и мы не только старались надежно прикрыть танкистов и кавалеристов, но и штурмовали аэродромы противника. С нашей помощью 22 декабря танкисты ворвались в Секешфехервар. С аэродрома поднялись последние фашистские самолеты, которым, в случае промедления, грозило быть раздавленными танками. Опустел и аэродром Бергенд. Там действовали гвардейцы кавалерийского корпуса. Немцы так спешно бежали отсюда, что оба аэродрома не успели даже заминировать. Их можно было занять и использовать для боевой работы.

Так что в тот же день я с летчиком Гурой решил осмотреть те аэродромы. Вылетели на связном самолете По-2, произвели рекогносцировку. Грунт оказался твердым: по всей вероятности, земля здесь никогда не вспахивалась. Вернувшись в штаб, я связался с генералом Судцом и доложил свое мнение о возможности работы о аэродромов. Я давно заметил, что наш командующий не очень-то благожелательно относился к проявлению инициативы подчиненных, тем более если она опережала решение командования. Так было в ночь нашего воздушного боя с бомбардировщиками противника в районе совхjза "20 лет Октября", в ряде других случаев. Так получилось и на этот раз. На проводе наступила пауза, та самая пауза, которой Судец выражал свое недовольство или что-то обдумывал. Наш командарм никогда не был многословен, и в тот раз разговор закончился его короткой фразой:

- Готовьтесь к перебазированию...