Борис Смирнов - Небо моей молодости

А в том полете лейтенант Посуйко на разгроме ангаров не успокоился. По дороге в направлении города Митровец, на железнодорожной станции Казмовцы, его группа обнаружила эшелон, который загружался для отправки. Уже и паровоз стоял под парами. Решили атаковать. В результате четыре вагона с боеприпасами взорвались. И все это было за один вылет! Умело использовали летчики свои боевые возможности.

Незадолго до окончания войны Николай Посуйко был сбит. Тяжело раненный, на горящем самолете он сумел приземлиться без шасси. Только случайность помогла летчику. Подоспевшие бойцы вытащили его из кабины самолета. Обгоревший, потерявший много крови, он был доставлен в госпиталь. Богатырское здоровье помогло Николаю выздороветь и снова вернуться в полк.

Героизм, находчивость, умелые действия проявляли летчики нашей дивизии ежедневно. Конечно, удачи приходили не сами по себе. Помню, как труден был Югославский театр военных действий: горный рельеф местности, во многих местах покрытый лесами, изменчивая погода, отсутствие точной линии фронта, выгодные позиции противника для обороны и сложные для наступающих войск - все это требовало тщательной подготовки. И летчики нашей истребительной авиадивизии были вполне готовы к любым неожиданностям боевых будней.

Вспоминаю перебазирование на островную площадку под названием Темисезигет. После сильных дождей раскисший грунт предельно затруднял полеты, и я тогда решил проверить, насколько возможно использовать ту площадку для работы.

Подлетаю. Связываюсь с командным пунктом. Получаю ответ:

- "Сокол-1"! Посадка опасна. Приземляйтесь на бугорок, но учтите, сильный боковой ветер...

Смотрю на спасительный клочок земли. На него дай бог приземлиться на связном самолете, а я как-никак на боевом. Рассчитываю так, чтобы после приземления выкатиться на тот бугорок, и все же перед самой остановкой машина чуть не клюнула носом. Значит, решаю, посадку произвести все-таки можно, но как взлететь? Словом, стоим, гадаем с командиром полка, а тут дежурный телефонист уже второй раз подбегает:

- Товарищ командир! Наземники просят поддержки!.. Вдруг вижу, один из техников виражит вокруг - что-то хочет сказать, но не решается.

- Слушаю вас,- говорю ему, а он заявляет:

- Взлететь можно! - и тут же принимается пояснять свою идею: - Я сяду на стабилизатор, а когда самолет наберет на разбеге достаточную скорость, свалюсь на землю...

Все были удивлены простым, но мудрым решением. Ведь всю войну на раскисших или плохо укатанных аэродромах в зимнее время техники сопровождали рулящие самолеты на старт, сидя на их стабилизаторах - чтобы уменьшить капотирующий момент. Случалось, что взлет производился с сидящим на хвосте зазевавшимся техником.

Теоретически рассуждая, предложение такое было вполне обосновано: вес человека, сидящего на хвосте машины, перемещал центр тяжести ее назад, при увеличении скорости разбега крыло приобретало подъемную силу, и самолету становилось легче отделиться от земли.

Обращаюсь к командиру эскадрильи Андрею Копиченко:

- Как считаете?

Комэск козырнул, круто повернулся к своим летчикам, дал команду:

- По самолетам! - и первым пошел на взлет.

За Копиченко взлетели шесть самолетов, затем еще четверка, которую возглавлял старший лейтенант Александр Фролов. С места взлета техники шли к командному пункту полка. Их трудно было узнать: мокрые до нитки, все в грязи, но беспредельно счастливые!..

Однако самолеты предстояло принимать после задания. Что делать? Решили наиболее опасные места уложить камышом и засыпать песком. Был мобилизован весь личный состав полка, охрана аэродрома. Так что к возвращению экипажей кое-что успели подготовить, но, осмотрев работу с воздуха, Копиченко попросил подсыпать песку. В итоге посадка истребителей благополучно закончилась, если не считать одного самолета, все-таки оказавшегося в конце посадочной полосы на носу.

Ну а сам вылет был очень успешным и кстати. В районе оборонительных укреплений противника по берегам рек Сава и Дунай наши наземные части тогда подвергались бомбардировке "юнкерсов". Немцы действовали без прикрытия истребителей, явно не ожидая появления наших самолетов, поскольку знали, что мы не располагаем стационарными самолетами в районе боевых действий. А как результат - первые два фашистских самолета были сбиты нашими летчиками с ходу, затем еще три. Остальные "юнкерсы" срочно ретировались.

Высокой результативностью отличились и штурмовые действия наших истребителей. В районе Приштина, Скопле, Ласковец летчики 611-го полка уничтожили десятки эшелонов и автомашин, нарушая тем самым движение противника по железнодорожным и шоссейным магистралям, по которым гитлеровцы отводили свои войска из Греции, Албании и южных районов Югославии. Замечу, не только летчики 611-го истребительного хорошо зарекомендовали себя в те дни. В каждом полку были свои непревзойденные мастера в различных элементах боевой работы. Так, в воздушных боях приоритетом пользовался Александр Колдунов, в штурмовых действиях отличался Иван Панин, лучше других с разведкой справлялся Александр Фролов, а по аэродромам противника блестяще действовал Павел Каравай. Когда же в составе дивизии появился 611-й полк, королем воздушной разведки, как говорили пилоты, стал командир эскадрильи Михаил Батаров. В этой области боевых действий он поражал многих своими способностями и безграничными возможностями. Я еще расскажу о том, как разведданные комэска Батарова решили действия всего 3-го Украинского фронта. А пока вновь вернусь к Александру Колдунову.