А. Минаева: «Много писать мне мешали бои…»: фронтовые записи 1941-1945 годов

В огне непрерывныхатак.

В штыки ударяли два друга,

И смерть отступала сама.

– А ну-ка, дай жизни, Калуга!

– Ходивеселей, Кострома!

Но вотпод осколком снаряда

Упал паренек костромской.

– Со мною возиться не надо…—

Он другу промолвил с тоской.

Я знаю, что больше не встану, —

В глазах беспросветная тьма…

– Осмерти задумалты рано,

Ходи веселей, Кострома!

И бережно поднял он друга,

Но самзастонал и упал…

– А ну-ка, дай жизни, Калуга…

– Товарищ чуть слышно сказал.

Теряя сознанье от боли,

Себя подбодрялидружки,

И тихо по снежному полю

К своим поползли моряки…

Умолкласвинцовая вьюга,

Пропала смертельная тьма.

– А ну-ка, дай жизни, Калуга!

– Ходи веселей, Кострома!

(Песни военных лет / Сост. Е.С. Русанова СПб., 2005. С. 163–164).

Вариант из блокнота Короля

Дралис по героскипо

руски, два друга в

пехоте морской.

Один паренек был колужский

другой паренек комстромской

Они точно братья сражалис

делили хлеб и табак,

и ленточки рядом их

вились вогне беспрерывных

атак

Штыки ударяли два друга

И смерть отступала назад

Анука дай жизни Колуга

<���Копись>веселей Кострома

И вотпод осколком снаряда

упал паренек комстромской

Со мною возится не нада

Он другу промолвил с тоской

Я знаю что больше не встать

в глазах беспросветная тьма

О смерти задумалсяты рано

Ходи веселей Кострома

И бережно поднял он друга

А самзастонал и упал

А нука дай жизни Калуга

товарищу тихо сказал,

Потеряли сознания от боли

Себя подобралидружки

И тихо по минному полю

К своим поползли моряки

Замерласвинцовая вьюга пропала

смертельная мгла Анука дай

жизни Калуга ходи веселей

Кострома

Некоторые интонационно-ритмические особенности песни из блокнота Короля позволяют предположить, что она сохранила следы традиционного фольклорного распева: «Богословии мя мать родная, в чужу сторонку еду я»; «Не столько кости собирала а сколько слез она напрасно пролила».

Кубанский текст

Прощай, Кубань моя родная

И вы, предобрые друзья.

В недобрый час вас покидая,

Быть может, на смерть иду я.

Быть может, меткая винтовка

Из-за куста меня сразит.

И басурманин злобный, ловкий

В горах мой череп раздробит.

млодая на труп мой

И с криком воздух оглашая,

На тело птицы налетят.

Свершилась тризна роковая,

Лишь кости голые лежат.

Над ними ветерок бушует,

Гнездится в черепе змея.

Мой конь казачий словно чует

Несчастье завтрашнего дня.

И кровь, согретая любовью

К родным и искренним друзьям,

Прольется алою рекою

И задымится по холмам.

Последние две строки каждого куплета повторяются (Песни казаков Кубани / Запись текста и подготовка к печати. И.Ф. Варавва Краснодар, 1966. С. 107 (№ 90).

Текст из альбома Короля

Богословии мя мать родная,

в чужу сторонку

еду я.

Может не верная

винтовка из за куста

сразит меня.

Прольется кровь моя

птицы на летят

и я молодинкий

парнишка буду под кустиком

лежать

Приедет мать моя

родная приедет кости

собирать

Не столько кости собирала

а сколько слез она напрасно

пролила.

Текст Щипачева

(Щипачев С. Собрание сочинений: В з т. Т. I. М., 1978. С. 157.)

Текст Чурбанова

опять весна над русскими полями

ты писем ждешь недели торопя,

их много с фронтовыми штампелями

скапилось за три года у меня,

Пускай у писем далека дорога,

Но мне от мыслей хорошо моих

Ведь этиписьма я руками трогал

И ты, читая, будешь трогать их

Вариант из сборника Б.П. Кирдана