Владимир Высоцкий - Владимир Высоцкий - монологи со сцены

Расскажите, как создавалась песня «Порвали парус».

Это был эксперимент. Я хотел попробовать, как будет звучать песня, если нет сюжета. Почти все мои песни — сюжетные. Я хотел посмотреть, можно ли на одном настроении зажечь зал. Песня «Парус» — это набор беспокойных фраз.

Расскажите, пожалуйста, как была написана песня «Парус»?»

Я никогда не рассказываю, как была написана песня. Это глупо. Я просто пою. Я слышал, как выступают всякие барды, менестрели. Я себя к их числу не отношу. Они рассказывают: «Я сидел на берегу, проносилась волна, такой отблеск, и я подумал, и вот…» Нет, я так не пишу песни. У меня вертится какая-то мелодия, какое-то настроение. Иногда получается смешно, иногда — грустно. Иногда — ритмично, иногда — не очень. А под каким впечатлением написана песня — объяснить невозможно.

Пробовали ли вы себя в комических ролях?

Пробовал. Я играл комические роли. В кино начинал сниматься в комедийных ролях. И только в театре я начал играть роли серьезные: Гамлета, Галилея, Хлопушу, Свидригайлова… Но и там играю гротесковые, сатирические роли. В спектакле «Десять дней, которые потрясли мир» играю Керенского в гротесковом, буффонадном, полуцирковом ключе…

Кто-то крикнул: «Спойте любимую!» — А у меня все любимые. Иначе бы я их не писал. Ведь меня никто не заставляет писать…

А сколько времени сейчас? Я понимаю, что рано. Десять? A-а, «Полонез Огинского». Это такой анекдот. Стоят два пьяных у столба. Один другого спрашивает: «Вася… Сколько сейчас времени?..» Другой отвечает: «Не знаю…» А из громкоговорителя на столбе в это время: «Передаем полонез Огинского!» — Вась! Слышишь! Пол-одиннадцатого! Пора идти!

Давай новое!

Я не могу каждый день новое. А что, я все старое пел, что ли? Я уверен, что ты не знаешь трех или четырех вещей, которые я сегодня спел, потому что я их никогда не пел. А каждый день новое я петь не могу. Вот у тебя на производстве есть норма, а я приду к тебе и скажу: «Сделай в десять раз больше!» — Ты сделаешь, нет? Если заплатят, наверное сделаешь. А я, даже если заплатят, не могу. У меня все от вдохновения зависит. Я бы с удовольствием каждый день по двадцать новых вещей пел, но, к сожалению, так не пишется.

У меня очень много друзей среди моряков. Это одна из самых уважаемых мною профессий. Я часто встречаю приход моих друзей в порт. И пока разгружают сухогруз или танкер, мы «загружаемся». Я внесен в судовую роль. Несколько дней мы сидим в каюте у моих друзей. Потом они снова уходят — несколько месяцев без берега. А я остаюсь на суше.

Михаил Анчаров — до того, как он начал писать для телевидения «Соседи по квартире» или, там, «Жильцы по дому», я уж не помню, по-моему, там двадцать восемь серий, — он писал песни. Песни были очень хорошие. Правда, названия длинные. Я очень люблю его песни, особенно про Благушу, про благушенского атамана. У него есть баллада о парашютистах. Он, по-моему, прошел войну. Человек, достойный уважения…

Совсем недавно вышла пластинка военных моих песен. Там были песни из фильмов «Я родом из детства», «Война под крышами», «Сыновья уходят в бой». У этой пластинки длинная история. Я давно написал эти песни. Они прозвучали в картинах. А на студии долго думали, выпускать ее или не выпускать. Было много разговоров на всяких уровнях. Наконец решили выпускать. Выпустили, а потом приостановили. А в это время попросили записать вторую пластинку. Я ее тоже сделал с оркестром. И она уже год лежит и почему-то не выходит. Ну, дело хозяйское. Хотя я думаю, что безхозяйское. Если люди на магнитофон переписывают, значит, хотят слушать. А кто-то там решает, что это не нужно народу…

Я подбирался долго к одной гитаре. Хотел ее купить. Это очень ценная гитара. Ее делал австрийский мастер сто пятьдесят лет тому назад. Потом ее купили князья Гагарины. Потом — актер Блюменталь Тамарин и подарил Дикову. Эта гитара висела у вдовы лет одиннадцать. Она ее не трогала как реликвию. На ней никто не играл. Эта вдова поехала как-то в какую-то компанию, услышала мои песни лагерные… Ей страшно понравилось, потому что она сама сидела четыре года в лагерях, ей было все знакомо. Она поплакала и сказала: «Приведите!»

Я пришел. Естественно, с нехорошей целью. Спел несколько песен и потом говорю: «Вы знаете, мне эта гитара очень нравится!»

Она говорит: «Я думаю, что Алексей Евгеньевич не расстроился бы!» И продала мне эту гитару. Вот она у меня. Гитара князей Гагариных. Что в ней прекрасного?! — Такая вот изогнутая спинка, как у скрипки. Так сейчас гитар не делают…