Борис Соколов - Михаил Тухачевский - жизнь и смерть «красного маршала»

В приказе объявили, что комиссар «неосторожно разряжал револьвер» и при этом не только смертельно ранил себя, но еще и ухитрился зацепить получившего строгий выговор командира. Почти как у Михаила Булгакова в «Днях Турбиных», где немецкий майор сообщает о мнимом ранении генерала Шратта (под видом которого производят «моментальную эвакуацию» незадачливого «гетмана всея Украины» П. П. Скоропадского, забинтовав ему лицо): «Генерал фон Шратт зацепил брюками револьвер, ошибочно попал к себе на голова». Так и в случае дуэли командира с комиссаром фарсовость официальной версии была слишком очевидна.

«Спустить на тормозах» дело о дуэли не удалось. Лидия Норд так излагает дальнейшее развитие событий: «Донес ли кто о дуэлях в Москву или Реввоенсовет… сам послал туда рапорт — не знаю, но вскоре оттуда прибыли спецуполномоченные для нового разбора дела. Одновременно из Москвы был получен приказ, где Тухачевскому „ставилось на вид“, что в Западной армии „процветает самый отвратительный пережиток офицерщины — дуэли“.

Однажды вечером к командарму явился сильно перепуганный начальник артиллерии армии… Садлуцкий в сопровождении начальника Особого отдела… и армейского комиссара Смирнова.

— Представьте, еще комиссия не закончила работу, а у меня уже заваривается новая дуэль, — сказал, здороваясь, Садлуцкий, — поэтому мы и явились к вам…»

Суть дела свелась к ссоре между помощником командира одного артиллерийского полка и начальником боеснабжения того же полка. Первый съездил второго по физиономии, после того как тот назвал его «золотопогонной контрой». О намечавшейся дуэли успела донести жена начальника боеснабжения, опасаясь за жизнь мужа.

Рассказ Лидии Норд о том, как Тухачевский разрешил ситуацию, кажется достоверным из-за обилия весьма правдоподобных деталей и характеризует Михаила Николаевича с самой лучшей стороны. Его стоит привести почти целиком: «Тухачевский сдвинул брови. Подумал. Потом, оглядев всех, спросил: „Что же вы решили?“ — „Мы считаем, — ответил… начальник Особого отдела, — что помощник комполка должен отвечать за рукоприкладство — это не царская армия…“ — ядовито подчеркнул он.

„Рукоприкладством может считаться, когда старший командир ударит младшего или бойца, у них же звания одинаковы, — сухо сказал командарм и обратился к комиссару: — А что ты думаешь?“ — „Я считаю, что помощник комполка еще при первых недоразумениях (а таковые были) должен был прийти к комиссару полка и пожаловаться ему“, — ответил Смирнов.

„Жаловаться на товарища, да еще по мелочам, считалось у нас фискальством, — возразил Тухачевский. — От этого отучали еще в корпусах…“ — „Кто отучал?“ — быстро спросил начальник Особого отдела. „Товарищи по классу. Фискалу доставалось так, что он это запоминал на всю жизнь. Какая аттестация у помощника комполка?“ — спросил командарм Садлуцкого. „Отличная. До этого он командовал отдельным артиллерийским дивизионом. Его дивизион на всех учебных и показательных стрельбах выходил на первое место. Я его выдвинул вне очереди на должность помощника комполка“.

Тухачевский кивнул головой и повернулся к Смирнову: „Вызови-ка ты мне всех полковых комиссаров к себе и проработай с ними хорошенько этот вопрос. Нужно прекратить оскорбления командиров, честно служащих в Красной Армии и укрепляющих ее боеспособность. Во-вторых: пусть они примут меры и против дуэлей. Скажи им, что против таковых боролись последнее время и в царской армии… — Тухачевский вдруг усмехнулся и, обращаясь к Смирнову, сказал: — И откуда это у твоих птенцов взялись такие „гвардейские замашки“?“ — „Подражание“, — буркнул начальник Особого отдела.

„Пусть подражают хорошему, — отрезал командарм. — Например, поменьше фискалят на товарищей…“ — „А как же тогда с революционной бдительностью?“ — пустил тот в свою очередь стрелу.

„Когда весь командный состав будет крепко и дружно спаян, то будет гораздо легче выявить настоящих врагов революции“, — холодно и спокойно ответил Тухачевский. Он встал и поправил пояс, что всегда служило у него признаком скрытого раздражения. „Я считаю, — отчеканил он, — что Садлуцкий должен поговорить с помощником комполка, чтобы впредь он был сдержанней. И в случае повторения подобных оскорблений он должен подать официальный рапорт начальству. Начальника боеснабжения надо будет срочно перевести в другую часть, расположенную в другом городе. Вместе им после этого служить нельзя…“