Олег Терентьев - Владимир Высоцкий - Эпизоды творческой судьбы

«.„За 1965 — 1967 годы благодаря знакомству с рабочими из Театра на Таганке я увидел все спектакли, которые там шли, узнал всех артистов: Золотухина, Хмельницкого, Губенко, Васильева, Демидову и др. Видел спектакли: «10 дней...», «Павшие...», «Галилей...»,

«Дознание...». Так что к 1967 году я уже был подготовлен к встрече с Высоцким. Знал его биографию и почти все его песни. Его хрипатый голос мог отличить из тысячи голосов, тем более что я сам такой же хрипатый. Записывая свой голос на магнитофон, я сам с трудом отличал его от голоса Володи (упражнялся для себя)...

Итак, май 1967 года.

В последней декаде месяца по городу появились объявления: «24 мая состоится концерт Владимира Высоцкого». Организатор — ГМК -62 (Городской молодежный клуб, 1962— год рождения клуба). Поясню: ГМ К-62 был создан при горкоме комсомола для организации досуга молодежи города. Там были кружки фото, изо, самодеятельности, парусный, спортивные секции. Я изредка ходил в фотосекцию, помогал, чем мог, ее работе — фотобумагой, химикатами, посудой... Руководство клуба — его президента Славу Климова, вице-президентов Артура Щербака и Севу Ханчина — я знал хорошо.

Первый концерт в филармонии в 17 часов. Билеты нам принесли заранее. Подходим к кассе, билетов полно. А вокруг стоит много людей, предлагают билеты с рук. Я сразу вспомнил Москву, рассказываю, как попадал на спектакли Высоцкого. Ребята не верят. Врешь! Да и вообще, кто такой Высоцкий?..

И вот занавес поднят. Зал полупустой. Прохладно. Все двери открыть!. На сцену выходит парень; простенькие брюки, белая рубашка, рукава закатаны. Представляется: «Я — Высоцкий, работаю в Театре на Таганке. Спою вам несколько песен». Зал затих, зал в напряжении. Куйбышев впервые видит Высоцкого, тот впервые видит Куйбышев. Приглядываемся друг к другу. Сейчас я не помню, с чего он начал, но когда перешел к сказкам (...), зал загудел, зааплодировал.

Концерт прошел спокойно, не было блатных песен, были из «Вертикали», спортивные, сказки.... Аплодисментов ему досталось немного. Но по городу пошел слух: Высоцкий! Из зала филармонии пошли в клуб имени Дзержинского. Зашли на речной вокзал. Сева Ханчин в журнале «Катера и яхты» уже описал этот переход. Именно так все и было.

Но клуб Дзержинского встретил уже по-другому. Билетов в кассе нет. С рук нет. Все просят «лишнего билетика». На улице у клуба стоят машины с ульяновскими номерами. Пока шел первый концерт, из Ульяновска спешили люди — на «Жигулях», «Волгах» — попасть «на Высоцкого», хотя бы взглянуть. Действительно ли есть такой человек или это легенда.

За те часы, что Высоцкий находился в Куйбышеве, междугородный телефон работал беспрерывно: Ульяновск, Казань, Пенза, Оренбург, Саратов, Куйбышевская область — уже все знали, что Высоцкий у нас в гостях. До Куйбышева от каждого из названных городов лететь 30 — 50 минут. Я лично встретил знакомых ребят из Пензы, Саратова — успели прилететь на его вечерний концерт [31] Разница между двумя этими концертами составляла четыре часа,— Авт. .

В клубе Дзержинского я сидел в первом ряду, прямо напротив Высоцкого. Видел каждый мускул, каждую жилку на его лице. Опять он пел спортивные песни, сказки и др. Зал орал, зал требовал «Нинку». «Рыжую шалаву», «Бодайбо», «Ленинградскую блокаду» и т. п. Высоцкий: «Эти песни не мои. Откуда вы взяли, что мои...» Но «Нейтральную полосу» спел — что творилось в зале!!! Его не отпускали, его вызывали снова и снова. Он весь взмок. Честно говоря, тогда мне его было жалко: Я верю Алле Демидовой, когда она говорит, что после спектакля его рубашку — хоть выжимай. Это даже не то слово, его рубашкой можно было мыть полы — такая она была мокрая.

Наконец он ушел, еле-еле отпустили. Все начали вставать, зажегся свет, зрители уже направились было к выходу. И вдруг... он снова вышел на сцену. Я еще не успел выключить магнитофон, как он запел: «Эх, раз! Еще раз!...» Что тут было! Сперва все оцепенели, в зале гробовая тишина. Потом — взрыв эмоций, аплодисментов. Крики: «Молодец! Браво! Здорово!» А Володя взял и повторил еще раз.

Вот тут то мне и стало за него страшно, У него на шее надулись вены, он стал какой-то красный. Я боялся (вполне серьезно!), что он вот прямо сейчас умрет на этой сцене. Было страшно за Высоцкого: как он напрягался, как отдавался песне! Мне кажется, он не жил в эти минуты нашей жизнью,— он был где-то там, далеко от нас. И скорби наши земные ему чужды... Это была жуткая сцена — как он исполнял «Эх, раз» [32] Имеется в виду песня на стихи А. Григорьева «Поговори хоть ты со мной», а не «В сон мне — желтые огни», написанная Высоцким позднее.— Авт. в конце программы.