Олег Терентьев: Владимир Высоцкий: Эпизоды творческой судьбы

«Когда мы были студентами, мы прорывались всеми способами на интересные спектакли и кинопросмотры. Когда в Москве гастролировал французский театр «Комеди франсез», я на его спектакли через крышу лазил». (17)

«За годы учебы на нашем курсе образовалась,«троица», которую, скажу не хвастаясь, Павел Владимирович очень полюбил: Владимир Высоцкий, Роман Вильдан и я, Валентин Никулин. Все мы, конечно, были абсолютно разными, но дополняли друг друга творчески и человечески. Наш триумвират Массальский считал наиболее подвижным и зрелым на курсе (...) Видимо, Павел Владимирович любил во всех нас индивидуальное. Ему очень импонировало, например, что Высоцкий безмерно предан Школе-студии (.,.). В стенах Школы впервые ярко проявилось и расцвело его многогранное дарование: «капустники», пародии и прочие выдумки — везде и всегда инициатором и первым заводилой был Высоцкий». (9)

«До сих пор старожилы студии вспоминают знаменитые «капустники» нашего курса. И заслуга в этом прежде всего Володи Высоцкого. Невозможно было без смеха смотреть его пародии как на педагогов (Массальского, Кедрова, Комиссарова, Тарханова), так и на разного рода знаменитостей, эстрадных певцов (начиная от Армстронга и кончая Утесовым), или просто на пресловутых героев американских и ковбойских фильмов. Не зная ни одного слова по-английски, он мог в течение получаса имитировать этот язык. Причем так, что однажды слушавший его человек, в совершенстве владеющий английским, сказал: «Ничего не могу понять. Говорит вроде бы все правильно, а смысла нельзя уловить. Очевидно, какой-нибудь диалект». (2)

«В Школе-студии Володю знали как прекраснейшего рассказчика (...). У него был сосед. Действительно был или он его придумал — абсолютно неважно. Сосед Сережа — очень занятный парень, немножечко дефективный. Он не выговаривал 30 букв алфавита. Три он говорил хорошо, а остальные — плохо, И когда Володя встречал «Синёзу гдуснава-гдуснава», — а встречались они чуть ли не ежедневно, то получалась очередная замечательная веселая история. Мы хохотали до колик (...). И этот Сережа в лице Володи на протяжении всей учебы кормил нас подобными рассказами». (19)

«Володя много времени тратил на студенческие «капустники». Ведь он умел очень точно схватить и передать характер другого человека и бесстрашно пародировал своих педагогов (...). Ректор студии Радомысленский как-то назвал Володю неисправимым сатириком. Умел он посмеяться и над собой. О себе иначе чем в шутку говорить не любил». (3)

«Помнится, на одной из лекций по эстетическому воспитанию актера дискутировался вопрос, каким человеком должен быть актер. Несколько грубовато ставилась тема — «Актер и человек». Володя, по-своему перефразировав такую постановку вопроса, подал реплику: «Актер, но человек». После укоризненного взгляда преподавателя он тут же, «невинно» смущаясь, добавил: «Я только хотел сказать, что и актер — человек». Вениамин Захарович Радомысленский, который вел этот предмет, с трудом сдерживая улыбку, ответил: «У тебя в дипломе будет написано — актер драматического театра и кино, а ты — безнадежный сатирик». (2)

«Тонкий педагог, Массальский понимал необузданные потенциальные способности Володи, весь этот полет фантазии и редкий поэтический дар, но острое чутье и многолетний опыт подсказали Павлу Владимировичу, что талант его нужно организовывать и направлять, что нельзя позволять ему разбрасываться. Массальский сыграл важную роль в формировании творческой личности Владимира Высоцкого — в отношении воспитания вкуса, и в развитии общей культуры. Он знал: возможности у Володи огромны и разносторонни, но именно тут-то и требуется твердая направляющая рука педагога, чтобы помогать ему строже отбирать нужное, отбрасывать несущественное.

И разве не будет уместным вспомнить, какой горячей любовью и каким чувством благодарности платил своему учителю Владимир Высоцкий, сохранивший любовь к нему и благодарность до конца своих дней». (9)

«Ребята часто приходили к нам. Это были Валя Никулин, Жора Епифанцев, Роман Вильдан, Гена Ялович, Толя Иванов и другие. Володя был всегда рад угостить их домашним обедом и крепким горячим чаем, любил рассказывать забавные истории, был веселым и остроумным. Я сама с удовольствием слушала их беседы, мне нравился их юмор. Иногда они просто разыгрывали какой-нибудь спектакль, что-то обсуждали, придумывали». (7)