Михаил Лобанов - Сталин в воспоминаниях современников и документах эпохи

Добавлю еще, что Сталин был — насколько я заметил — живой, страстной, порывистой, но и высокоорганизованной и контролирующей себя личностью. Разве, в противном случае, он смог бы управлять таким громадным современным государством и руководить такими страшными и сложными военными действиями?

Поэтому мне кажется, что такие понятия, как преступник, маньяк и тому подобное, второстепенны и призрачны, когда идет спор вокруг политической личности. При этом следует опасаться ошибки: в реальной жизни нет и не может быть политики, свободной от так называемых низких страстей и побуждений. Уже тем самым, что она есть сумма человеческих устремлений, политика не может быть очищена ни от преступных, ни от маниакальных элементов. Потому трудно, если не невозможно, найти общеобязательную границу между преступлением и политическим насилием. С появлением каждого нового тирана мыслители вынуждены наново производить свои исследования, анализы и обобщения.

…При разговоре со Сталиным изначальное впечатление о нем как о мудрой и отважной личности не только не тускнело, но и, наоборот, углублялось. Эффект усиливала его вечная, пугающая настороженность. Клубок ощетинившихся нервов, он никому не прощал в беседе мало-мальски рискованного намека, даже смена выражения глаз любого из присутствующих не ускользала от его внимания.

…Посчитав свои «Беседы со Сталиным» завершенными, я опять, как во многом уже не раз до этого, обманулся. Случилось то же, что и с недавними надеждами: впредь, по окончании «Несовершенного общества», не заниматься «вопросами идеологии».

Но Сталин — это призрак, который бродит и долго еще будет бродить по свету. От его наследия отреклись все, хотя немало осталось тех, кто черпает оттуда силы. Многие и помимо собственной воли подражают Сталину. Хрущев, порицая его, одновременно им восторгался. Сегодняшние советские вожди не восторгаются, но зато нежатся в лучах его солнца. И у Тито, спустя пятнадцать лет после разрыва со Сталиным, ожило уважительное отношение к его государственной мудрости. А сам я разве не мучаюсь, пытаясь понять, что же это такое — мое «раздумье» о Сталине? Не вызвано ли и оно живучим его присутствием во мне?

Что такое Сталин? Великий государственный муж, «демонический гений», жертва догмы или маньяк и бандит, дорвавшийся до власти? Чем была для него марксистская идеология, в качестве чего использовал он идеи? Что думал он о деяниях своих, о себе, своем месте в истории?

Вот лишь некоторые вопросы, искать ответы на которые понуждает его личность. Обращаюсь к ним как к задевающим судьбы современного мира, особенно коммунистического, так и ввиду их, я бы сказал, расширенного, вневременного значения [179] Джилас Милован. Лицо тоталитаризма. М., 1992. С. 16, 33, 34, 50–53, 59. 84–85, 95, 110–133, 138–140, 150–158. .

В воспоминаниях дочери Сталина Светланы есть такое место: «Пусть судят те, кто вырастет позже, кто не знал тех людей, которых мы знали. Пусть придут молодые, задорные, которым все эти годы будут — вроде царствования Иоанна Грозного — так же далеки и так же непонятны, и так же странны и страшны…» Видимо, не случайно в сознании дочери Сталина время ее отца ассоциировалось с «царствованием Иоанна Грозного». Кстати, любопытная подробность. Светлана рассказывает об игре, выдуманной отцом в ее детские годы. Свои письма к ней он подписывал так: «Секретаришка Сетанки-хозяйки бедняк И. Сталин». «Он именовал меня «хозяйкой», а себя самого и всех своих товарищей, бывавших у нас дома почти ежедневно — моими «секретарями» или «секретаришками». Маленькая дочь писала «приказы» (вроде «Приказываю тебе взять меня с собой», «Приказываю тебе позволить мне пойти в кино» и т. д.), а отец подписывался под «приказом»: «Слушаюсь», «Покоряюсь», «Будет исполнено». В этом шутливом «секретаришке» так и чудится в иных обстоятельствах «Ивашка», великий государь, с «перебором людишек», с поставлением в управление русской землей какого-нибудь Семена Бекбулатовича, только подчеркивающим тщету всякой власти, кроме власти Помазанника, единственного лица.

Свидетель рассказывает, как сразу после XIX съезда партии, на пленуме, Сталин зачитал список секретарей ЦК, в котором не было его фамилии. «Тогда сидевший в президиуме у края стола Маленков протянул руку в направлении трибуны, где стоял Сталин. Из зала раздался хор голосов, так как жест был всем понятен: «Товарища Сталина!» Он негромко произнес: «Не надо Сталина, я уже стар. Надо молодых». А из зала все неслось: «Товарища Сталина!» Тогда он махнул рукой, словно в досаде: «Ну ладно, пусть будет и Сталин» (газ. «Правда», 23 февр. 1995. «Тайны власти и власть тайны. Рассказывает Иван Васильевич Капитонов»).