Ф. Дикин - Дело Рихарда Зорге

Окончательный инструктаж Зорге включал встречу с сотрудниками политической и шифровальной секций 4-го Управления, с тем чтобы привести в соответствие его основные директивы и технические детали поддержания связи его миссии с Центром. Последующие события показали, что Зорге, хотя и не был специалистом по радио, но тем не менее получил достаточную подготовку в области кодов и шифров.

Зорге предусмотрительно не называл имен каких-либо сотрудников, кроме Берзина, с которыми он теперь контактировал. В недавних статьях, появившихся в советской прессе, утверждается, как будто впервые, что непосредственно ответственным за дальневосточную миссию Зорге в 4-м Управлении был сотрудник этой организации «Алекс», чье настоящее имя было Борович, который работал в Дальневосточной секции 4-го Управления. Он был, по-ви-димому, «убежденный коммунисг-ленинец, служивший комиссаром в годы гражданской войны». Полковник Борович пришел на советскую службу из военного аппарата Польской коммунистической партии. Он был непосредственным руководителем Зорге по операции в Китае [31] Клаузен также упоминает о Боровиче в своих тюремных записках, называя его настоящее имя и говоря, «что это советский еврей, который, думаю, ос-тавил шпионскую группу в Канаде, чтобы возглавить дело в Японии (sic)». Клаузен в 1935 году отправился в Японию, он добирался через Соединенные Штаты и Францию по канадскому паспорту, первоначально принадлежавшему Боровичу. .

Сам Зорге так описывает свое задание: он должен был сосредоточиться на исследовании социальной и политической структуры Нанкинского правительства Чан Кайши, в особенности на его военной мощи, а также различных региональных групп и фракций в Китае, оппозиционных Нанкину, китайской политике в отношении Великобритании и Соединенных Штатов, и особо китайского сельского хозяйства и промышленности. Другими словами, перед Зорге, в сущности, стояла задача как перед политически и экономически опытным наблюдателем — подробно изучать ресурсы и политику правительства Чана. На основании этих данных советские власти смогли бы лучше оценить баланс сил в Китае между Чаном и коммунистами. 4-е Управление явно не имело в Китае никаких источников разведанных о Нанкинском правительстве. Действительно, есть свидетельства, показывающие, что сеть советских связников и агентов совершенно развалилась и что миссия Зорге была частью общей попытки восстановить утраченные связи в Китае.

Советы не имели также никакой связи с китайской Красной Армией и внутренними районами, находившимися под контролем коммунистов, а истребление китайских коммунистов и руководства профсоюзов в прибрежных городах, особенно в Шанхае и Кантоне после разгрома 1927 года, вероятно, разрушило подобные контакты, хотя до сих пор за это отвечал главным образом Коминтерн и его агентства. В апреле 1929 года по обвинению в шпионаже были закрыты все советские консульства во всех жизненно важных районах Маньчжурии, в результате чего дипломатические отношения между Нанкином и Москвой были официально прерваны.

Кроме потребностей политической разведки, куда более настоятельной была необходимость восстановить радиосвязь, без которой не может функционировать никакая шпионскаясеть, ограниченная в своих возможностях. УЗорге не было предварительного опыта в этой области, поскольку в своей европейской миссии он полагался на средства и возможности офиса коминтерновской секции международной связи в Берлине.

4-е Управление намерено было также восстановить свою сеть военной разведки и для этой цели, а также для того, чтобы уладить техническую сторону новой шпионской группы, базирующейся в Шанхае, и был назначен опытный агент, который должен был возглавить китайскую миссию, став непосредственным начальником Зорге.

Человек этот известен лишь по своей кличке «Алекс», и Зорге просто упоминает о нем, как «о старом ветеране 4-го Управления». Этот человек был завербован Бо-ровичем в Берлине и, как и Борович, был поляком.

К миссии «Рамзая» должен был присоединиться и радист для поддержания радиосвязи. При 4-м Управлении была своя радиошкола, но Зорге не бывал в ней, поскольку человек, назначенный в его группу, встречался с ним в Берлине. Зорге называл его Себером Вейнгартеном или «Вейнгартом».

«Теперь оставалось лишь подобрать «крышу» для самого Зорге. Он должен был выехать из Советского Союза по «своему подлинному паспорту, выданному на его имя германским правительством. В графе «род занятий» в паспорте значилось «журналист». В ноябре 1929 года он выехал из Москвы в Берлин — ибо именно здесь начиналась первая стадия его путешествия на Дальний Восток. В Берлине он подписал два контракта, которые обеспечивали ему прикрытие в качестве свободного журналиста. Одно соглашение было заключено с издательским домом, издававшим социологический журнал. Другое — с сельскохозяйственной газетой — «Getreide Zeitung». Зорге планировал изучать сельское хозяйство Китая и надеялся использовать свои статьи для сельскохозяйственной газеты в качестве материала для книги. Через редактора этой газеты д-ра Юстуса Шлосса, который был другом Феликса Вейля, патрона Франкфуртского института общественных исследований, где Зорге работал в 1924 году, он получил рекомендательное письмо от Департамента прессы германского МИДа, датированное 28 ноября 1929 года, к германскому генеральному консулу в Шанхае.