Федор Бологов: В штабе гвардейской дивизии

- Операторы пожаловали! - воскликнул он. - Милости просим!

Заметив у меня на ноге широкий шрам, он спросил:

- Где это вас так?

Мне не хотелось рассказывать о первом своем ранении главным образом потому, что оно было связано с трагическими событиями, с боями в окружении у села Подвысокое в районе Умани. О поражении всегда вспоминать тяжело. Не было дня, чтобы в моей памяти не возникали разрозненные картины первых приграничных боев в районе Львова в 1941 году, пятинедельного отхода с жестокими боями от границы до Подвысокого...

Но ответить на вопрос надо, и я сдержанно пояснил:

- Под Уманью, когда прорывались из окружения.

Очевидно, Батляев почувствовал, что задел больную струнку, и от дальнейших вопросов воздержался. Говорили и о насущных делах, и о всякой всячине, а когда оделись и вышли на улицу, он пригласил меня на чашку чая. На столе уже попыхивал жаром самовар и чайник с крепкой заваркой. За первой кружкой последовала вторая, и тут Батляев снова спросил:

- Федор Павлович, расскажите все-таки, как выходили из окружения. Вы знаете, очевидно, что наша дивизия тоже дважды побывала в кольце. В первый раз мы вырвались в полном составе и с материальной частью, во второй было потруднее. Пробивались отдельными отрядами, группами и даже в одиночку.

- Мне тоже дважды лиха довелось хлебнуть, - начал рассказывать я. Первый раз в августе 1941 года в районе Умань, Подвысокое в составе 80-й стрелковой, а второй - в феврале 1943 года в городе Славянске в составе 57-й гвардейской дивизии... В сорок первом, конечно, бы ло труднее... Правда, в ту пору я командовал ротой в разведбате и не знал всей обстановки на нашем участке фронта. Могу поделиться многими впечатлениями.

- Это-то и интересно, - оживился Батляев.

И я поведал о том, как наша дивизия приняла первый бой с противником, который превосходил нас в три, а иногда и в четыре раза. Это позволяло ему быстро перегруппировываться, полностью владеть инициативой, совершать обходы и охваты. Мы отходили с тяжелейшими боями, до последней возможности удерживая каждый выгодный рубеж, каждый населенный пункт.

Доставалось в те дни разведчикам.

Нам ставили самые разнообразные задачи, приходилось ходить в тыл противника и в свой тыл, где тоже появлялся враг, выбирать наиболее удобные пути отхода, прокладывать маршруты движения колонн, вести арьергардные бои.

В ночь на 3 августа 1941 года мне с группой разведчиков удалось захватить пленного. Запомнил некоторые его показания. Он говорил, что войска моторизованного корпуса из района Тальнова прорвались на юг и отрезали нам все пути отхода на восток. Тогда-то и началось самое тяжелое. Далеко не всем удалось сразу -прорваться к своим, начались затяжные бои.

4 августа штаб нашей дивизии вместе с остатками подразделений переместился в лес возле Подвысокого, и разведывательный батальон принял функцию его охраны. Я сказал "батальон", но по существу это была уже рота. Утром 5 августа командир батальона капитан Михайлов приказал мне с ротой, в которой оставалось около 30 человек, отправиться в распоряжение командира полка, находившегося на высоте, западнее Подвысокого. Разыскал его в неглубоком окопе с биноклем в руках.

- Товарищ майор, прибыл в ваше распоряжение, - доложил я.

Он сообщил о том, что собрал из состава боевых и тыловых подразделений отряд в 200 человек, и приказал мне его возглавить с задачей выбить противника из Копенковатого. Заметив мое удивление, пояснил:

- Больше назначить некого. Полк лишился командного состава почти полиостью. Так что давай, разведчик. Ты должен справиться.

Задача была ясна: преодолеть полукилометровое пшеничное поле и, сосредоточившись в конце его, стремительной атакой выбить противника из села. И мы пошли. Высокая, созревшая пшеница затрудняла движение, в ней запутывались ноги. Противник вел массированный огонь ив минометов, а ближе к рубежу атаки открыл пулеметный и автоматный огонь. Трудно было управлять столь большим отрядом, не видя всего боевого порядка. Первая атака сорвалась, не достигла успеха и вторая. В третью атаку пошел вместе с нами и командир полка. И тут мы услышали гул танкового двигателя. Танк вырвался из леса, прилегающего к полю, и на высокой скорости помчался на Копенковатое. Мы поднялись за ним и ворвались в село. Пушка на танке стрелять не могла, не было снарядов, но экипаж вел огонь из пулемета и давил противника гусеницами. В селе вспыхнула рукопашная. Штыком, гранатами и огнем пулеметов и винтовок мы выбивали врага из каждого дома, с каждой улицы. Вскоре большая часть Копенковатого была в наших руках. В канавах, у оград домов, среди улиц - всюду валялись трупы фашистских солдат, и казалось, победа близка. Но вскоре наш танк был подбит и загорелся, егеря получили подкрепление и перешли в контратаку. До исхода дня мы вели яростный бой, отстаивая каждый дом. Но силы были слишком неравные. Мы снова были вынуждены оставить Копенковатое. К вечеру нашхртряд отошел на опушку леса и занял там оборону. Раненых мы отправили в глубь леса, где находились армейские госпитали.