Бенгт Янгфельдт - Ставка жизнь. Владимир Маяковский и его круг.

Едва прибыв в Париж, Маяковский получил письмо от Лили: она повторила все подробности списка с некоторыми дополнениями: предохранители спереди и сзади, добавочный прожектор сбоку, электрическая прочищалка для переднего стекла, фонарик сзади с надписью stop , стрелки электрические, показывающие, куда поворачивает машина, теплую попонку, чтобы не замерзала вода… «Цвет и форму (закрытую… открытую…) на твой и Эличкин вкус. Только чтобы не была похожа на такси. Лучше всего Buick eller Renault только не Amilcar! Завтра утром начинаю учиться управлять». «Вся надежда на Малик, — ответил Маяковский, — хочет подписать со мной договор — в зависимости от качества пьесы». Он «усиленно» дописывает ее и на машины пока только «облизывается» — «смотрел специально автосалон».

Лили разочарована. «Щеник! У-УУ-УУУ-УУУУ!..!..!.. Волосит! Ууууууу-у-у!!! — отвечает она 28 октября. — Неужели не будет автомобильчита! А я так замечательно научилась ездить!!! Пожалуйста!» Маяковский делал все возможное, чтобы удовлетворить желания Лили, и в поисках денег он пытается заинтересовать режиссера Рене Клера киносценарием, над которым работает. «Что с Рене Клером? — обеспокоенно спрашивает Лили. — Если не хватит денег, то пошли хоть (через Амторг) 450 долларов на Фордик без запасных частей». Несмотря на то что кинопроект не осуществился, 10 ноября Маяковский смог телеграфировать Лили: «Покупаю рено. Красавец серой масти 6 сил 4 цилиндра кондуит интерьер». Через несколько дней он сообщил, что «денежков с помощью добрых душ на свете я наскребу и назаработаю». Он прилагает рисунок машины, сообщая, что пробудет еще какое-то время в Париже, «чтоб самому принять машинку с завода упаковать и послать, а то заканителится на месяцы». А пока он «раздраконивает пьесу и сценарий это первый бензин который пытается сожрать реношка».

Маяковский купил самую дешевую модель. Стоила она 20 тысяч франков, что сегодня соответствует приблизительно 10 тысячам евро. Машину доставили в Москву в январе 1929 года.

Идеал и одеяло

Сценарий, которым Маяковский пытался заинтересовать Рене Клера, назывался «Идеал и одеяло»; он сохранился в виде эскиза сценария на французском языке:

Маяковский любит женщин. Маяковского любят женщины. Человек с возвышенными чувствами, он ищет идеальную женщину. Он даже принялся читать Толстого. Он мысленно создает идеальные существа, он обещает себе связать судьбу только с женщиной, которая будет отвечать его идеалу, — но всегда наталкивается на других женщин.

Такая «другая женщина» однажды выходила из своего «роллса» и упала бы. Если бы идеалист не поддержал ее. Связь с ней — пошлая, чувственная и бурная — оказалась как раз такой связью, которой Маяковский хотел избежать. Эта связь тяготила его, тем более что вызвав по телефону чей-то номер, указанный в письме, которое случайно попало ему в руки, он пленился женским голосом, глубоко человечным и волнующим. Но знакомство не пошло дальше разговоров, писем, и лишь однажды ему привиделся ускользающий образ с письмом в протянутой руке. С тем большей яростью возвращался он к неотвратимой любовнице, не теряя надежды освободиться от нее и мечтая о любимой незнакомке.

Годы поисков, которым любовница препятствовала всеми средствами, наконец поколебали упорство незнакомки. Она сказала, что будет ему принадлежать, и он очищается, порывая со своей земной любовью. Окруженная тайнами, незнакомка увезена к месту великолепной встречи. Преисполненный счастливого предчувствия, Маяковский идет навстречу началу и концу своей жизни.

Первый поворот головы — и его незнакомка — это та женщина, с которой он провел все эти годы и которую он только что покинул.

Поэт разрывается между плотской любовью («одеялом») и чистой любовью («идеалом») — он мечтает о совершенной любви, а этот мотив характерен и для любовной лирики Маяковского, который «навек / любовью ранен». Но даже если главное действующее лицо носит имя автора, нельзя проводить слишком прямые параллели с его жизнью. Маяковский жил «все эти годы» с Лили, Лили хотела машину — пусть не «роллс-ройс», — но их отношения не были «вульгарными», напротив. Любовница из сценария — не конкретная женщина, а метафора эроса , плотской любви, которой, как это часто бывает у Маяковского, противопоставляется идеальная любовь, агапе . Но в определенном смысле сценарий «Идеал и одеяло» действительно автобиографичен: он отражает тоску Маяковского по новой любви именно в это время, осенью 1928 года.