Георгий Данелия - Кот ушел, а улыбка осталась

— Это тоже не то.

— Люси дала мне эту, — сказала Мадлен.

— Вот, — Жерар показал пальцем на меня. — Нужна такая.

— Пожалуйста, месье Данелия, можно мы примерим, — попросила Мадлен.

Я снял свою легкую курточку, которую купил в Израиле на базаре за пять шекелей, и Мадлен надела ее на Жерара.

— И такую же рубашку, — показал на меня Жерар (на мне была тонкая джинсовая рубашка).

— Рубашка есть! Вот! Примерьте. — Мадлен показала ковбойку.

— Это бежевая. К куртке не подойдет.

— А вы хотите синюю? Сейчас, — Мадлен начала нервно рыться в вещах, она волновалась. — Вот.

— Эта рубашка женская, пуговицы на левой стороне! — сказал Жерар.

— Ой, я не обратила внимания! Месье Данелия, извините, пожалуйста, можно месье Дармон примерит вашу рубашку?

— Можно, — сказал я, расстегивая рубашку. Жерар примерил рубашку.

— Может быть, Георгию Николаевичу и штаны снять? — пошутил Зураб. — Мадлен, ты скажи, не стесняйся!

— Лен? — тут же спросил Жерар.

— Лен, но тебе они будут коротки, — сказал я.

— А запаса там нет? Мадлен, посмотри, — сказал Жерар.

Мадлен опустилась на колени, пощупала край штанины, вывернула.

— Тут запас есть, — сказала Мадлен.

— Давай примерим, — сказал Жерар. Я снял брюки, протянул Жерару:

— Трусы тоже снять? — поинтересовался я.

— Месье Жерар? — Мадлен вопросительно посмотрела на Жерара.

— Трусы не надо, — сказал Жерар, надевая мои брюки, — трусы не видны.

На Жерара надели все, что было на мне. Я остался в одних трусах. Жерар посмотрел на себя в зеркало и сказал:

— Это то, что я хотел.

— На этом останавливаемся? — спросила Мадлен.

— На этом, — сказал Жерар.

— А я в чем буду ходить?

— Месье Данелия, не волнуйтесь. Сегодня же я пойду в супермаркет и куплю все в нескольких экземплярах.

Купит она, разбежалась! Куртку я покупал в Тель-Авиве, брюки в Вене, а рубашку в Сингапуре. Естественно, в тбилисских магазинах ни она, ни Катя Шишлина не нашли ничего похожего. Точно такую куртку, рубашку и брюки ни она, ни Катя Шишлина не смогли найти и в Москве, и в Вене, и в Израиле.

Так и снимался Жерар в моих вещах.

Между прочим. Обычно для героя фильма костюмеры держат несколько одинаковых рубашек, брюк, пар обуви. После каждого съемочного дня рубашку надо стирать, а брюки и куртка могут порваться или вообще износиться. У нас было 60 съемочных дней, значит, шестьдесят раз мы стирали эту рубашку. Естественно, она еле держалась, мы берегли ее как зеницу ока. Представьте себе: герой открывает дверь, на нем одна рубашка, и входит в комнату, на нем рубашка такая же, но чуть-чуть другого цвета и чуть-чуть другого фасона воротник — это сразу же бросится в глаза.

За день до начала съемок в Тбилиси прилетел Константин и сказал, что на Мерабе обязательно должны быть кроссовки фирмы «Adidas». (Он заключил договор с фирмой на скрытую рекламу.) До этого Жерар хотел сниматься в своих старых кедах. В Тбилиси «Adidas» в то время можно было купить только на рынке. Мадлен и Катя купили три пары (с запасом). Жерар примерил все три и сказал, что в этих кроссовках сниматься не будет.

— Почему? Они очень хорошие, — сказал Константин.

— А ты надень!

— Пожалуйста!

— А теперь пройдись!

Пройтись Константин не смог, подошва не сгибалась.

— Несколько дней поносить, разносятся!

— Вот ты и разнашивай, а я буду сниматься в своих.

— Месье Дормон, кажется, у меня есть вариант.

И Мадлен извлекла из своих запасов синие матерчатые тапочки:

— Вот легкие, удобные, тоже «Adidas».

— А как понять, что это «Adidas»?

— А вот, — сзади на тапочках был лейбл, где мелким шрифтом было написано «Adidas».

— Придется снять крупным планом.

— Нельзя, это будет реклама.

Тогда Юсов предложил крупно снять руки и тапочки с названием фирмы в сцене, когда в Вене полицейские отдирают Мераба от ограды советского посольства. Но когда дошли до этого кадра, оказалось, что снимать нечего, надпись «Adidas» стерлась (после съемок в Тбилиси и в Москве).

А как Александров отчитался перед фирмой «Adidas», мы не знаем.