Одна комната с тремя окнами на улицу, с одним во двор и с одним на открытую веранду. В стены были вделаны ниши со шкафами. Самая большая ниша для постелей: матрацев, самодельных одеял и пуховых подушек. Одеяла — с замысловатыми покрывалами, их было много, Для нас — отдельные, и имелся излишек для гостей. На ночь постели выносились из шкафов, чтобы постелить на койки (кроватей у нас не было, лежали все подряд, вполуповалку). Утром они снова убирались в шкаф. Мебели особой не было — несколько стульев, ломберный стол. Сиденьями служили также несколько сундуков. Как пол, так и сундуки были покрыты карабахскими коврами и паласами. Это придавало помещению уют и красоту.
Зимой печей не ставили. Посреди комнаты был очаг для разведения огня углем. Над ним ставилась древнейшая отопительная печка «курси». Она представляла собой широкий низкий деревянный стол. На стол и но бокам настилался палас, поверх него — красивый столовый платок. На полу по всем четырем сторонам расстилали узенький мягкий тюфяк. Мы садились вокруг «курси», ноги всовывали под стол, укрывались паласом и грелись. Верхняя поверхность «курси» служила нам столом. На нем мы ели, пили, на нем и готовили уроки.
Так было в холодное время. В теплый сезон наша семья спала на воздухе. Мать и сестры — на открытой веранде. Я же устраивался в саду. В саду было два больших грушевых дерева. Наши груши сорта «дюшес» славились на весь квартал. Они были необыкновенной величины и окраски, удивительно ароматные, сочные, сладкие. Не раз, бывало, прохожие стучались в ворота, вызывали мать, просили испробовать грушу. Отказа никому не было, мать внушала сестрам и мне: «Природа дала, но не только для нас, а дала для всех людей».
Во дворе было еще два домика амбарного типа — складские помещения.
Ворота наши были длинными и оригинальными, громадной высоты и большой ширины, чтобы навьюченные лошади могли свободно войти во двор. Было двое створок. В одной из них была вырезана маленькая круглая дверца. Над нею висел металлический молоточек. Вровень с ним вделана была металлическая дощечка, о которую можно было ударить молоточком. Ворота открывались в редких случаях: или к нам приезжали наши родственники, или когда мы покупали два мешка муки, чтобы выпечь лаваш на три месяца».
Шуша, в то время примерно 30-тысячный городок, уже переживший пору своего расцвета, был населен главным образом армянами. В грех училищах — реальном, городском и женском — преподавание велось на русском языке. Из-за довольно высокой платы за обучение туда поступали армянские дети из имущих семей. «Преподавательский состав в этих школах, — пишет дедушка, — был одет в форму, лица у большинства из них были «вытянуты», выправка — военная, и вели они себя как завоеватели, а многие смотрели на местное население, как на низшую расу».
Существовали также армянские женская гимназия и духовная семинария, здесь в основном учили бесплатно. Многие родители, добиваясь специальных стипендий, в том числе от церкви, старались дать детям хорошее образование. В 1896 году более 120 шушиицев — армян учились в вузах Германии, Франции, России, Англии и Швейцарии.
По словам родителей, отношения между армянами и азербайджанцами в Шуше были не слишком близкими и не слишком дружественными (хотя соседи, как правило, жили в мире). Конфликты, а тем более кровавые столкновения в большинстве случаев провоцировались извне, и подстрекателями обычно выступали царские власти. Поистине трагический оборот приняли события 1918–1920 годов, национальную рознь явно разжигали поначалу турки, чьи войска стояли в то время на холмах, окружавших Шушу, а затем появившиеся здесь англичане [2] Турки и англичане в разное время оккупировали некоторые районы Закавказья на исходе первой мировой войны и непосредственно после нее.
.
В марте 1920 года дело дошло до настоящей резни армянского населения азербайджанскими националистами-мусаватистами. Достаточно сказать, что после этих событий армян в Шуше не осталось.
В первую очередь вырезали молодых мужчин — тех, кто не успел бежать. Женщин же и детей согнали в несколько домов. Среди них оказались моя бабушка по материнской линии (ее потом зверски убили) и мамина сестра Люся, девочка десяти лет. По ее рассказам, в помещение, где они содержались, то и дело врывались молодые азербайджанцы. Пленниц осыпали ругательствами, избивали, случалось, хватали маленьких детей и расшибали им головы о стену. Несколько азербайджанских подростков попытались изнасиловать находившихся там девочек. Когда же им это не удалось, «на помощь» пришли взрослые, среди них — одетый в военную форму азербайджанец средних лет. Он вырвал Люсю из объятий бабушки (при этом он отрубил ей руку) и вместе с молодым азербайджанцем потащил на чердак. Там девочку изнасиловали, а затем на спине вырезали кинжалом крест.
Читать дальше