Анатолий Варшавский: Опередивший время. Очерк жизни и деятельности Томаса Мора

…Идут годы, и все шире раскрывают перед умственным взором мальчика мир знаний его верные друзья — книги. Книги, в которых рассказывается о героях и богах древности, о далеких и близких временах, о людских судьбах, о тайнах природы и тайнах жизни.

Быть пажом у какой-нибудь знатной персоны означало не только прислуживать ей за столом, но и сопровождать везде и всюду. И если паж был умен и сметлив, наблюдателен и ловок, он не только многому мог научиться, но и открыть себе путь к дальнейшему продвижению. Отец Мора никогда не забывает напомнить Томасу, что человек должен испытывать глубокое уважение к карьере и деньгам. И делает все от него зависящее, чтобы пристроить сына — то ли в двенадцать, то ли в четырнадцать лет — в дом одного из крупнейших государственных деятелей Англии, Джона Мортона — архиепископа Кентерберийского (это высший сан в английской церкви) и одновременно лорд-канцлера Англии.

Мортон был человеком незаурядным. Интриган и политик (это именно ему пришла в голову идея укрепить власть Тюдора путем брака с представительницей Йоркской династии), принимавший самое непосредственное участие в бурях четырех царствований, блестяще образованный, он покровительствовал философам, поэтам, ученым, понимал толк в науке, в искусстве, в литературе.

Кто только не бывал в роскошном архиепископском дворце Ламбете, что высился — их разделяла Темза — напротив королевского Вестминстерского дворца! Какие только вопросы не обсуждались за гостеприимным столом! Религия, политика, литература — все было в центре внимания. Здесь не делали секретов из трудностей, которые переживала страна, любили потолковать о последних новостях, погадать о будущем, вспомнить прошедшие времена.

…Юноша, молча стоящий позади кресла своего хозяина, в чьи обязанности входит подавать блюда и наливать вино, изо дня в день слышит дискуссии и разговоры о самых острых проблемах современности.

Мор видит здесь первых в Англии гуманистов, ученых и писателей, с жаром отстаивающих право человека на земное счастье. Он видит и людей другого склада, крупных царедворцев, богатых купцов, обуреваемых жаждой денег и власти, готовых ради этого пойти на любое преступление.

Дом Мортона полон бесчисленных слуг. Здесь целый сонм дворецких, управителей, клерков, казначеев, конюших, грумов, поваров и прочей челяди. Перед юношей как бы в миниатюре чуть ли не все слои английского общества. Включая разоренных крестьян и городских ремесленников, чье имущество составляют только ветхие лохмотья. Иногда — обычно по праздникам — им раздает милостыню специальный чиновник, который так и именуется: раздатчик милостыни. Ее хватает в лучшем случае на несколько дней. А дальше живи как знаешь. Можешь и не жить.

Иногда во дворце Мортона устраивают развлечения: концерты, домашние спектакли. Живой, остроумный, веселый юноша принимает в них самое горячее участие. Он пишет стихи, сочиняет пьесы.

Его импровизации и остроты пользуются успехом.

Мортону нравится Мор.

«Этот мальчик станет великим человеком. Я уже стар, но тот из вас, кто доживет до этих времен, сможет убедиться в правоте моих слов», — говорит он.

…Для дальнейшего продвижения в науках Мортон отправляет Томаса в Оксфорд.

1492 год.

Красные приземистые домики с островерхими крышами, узкие улицы, широкие зеленые лужайки возле учебных корпусов.

Когда-то университет выделился из Парижского: в XV веке сюда переселилась часть его профессоров и студентов. Сейчас это почтенное учебное заведение со своими традициями, привычками, установлениями.

Впрочем, именно теперь во внутренней жизни Оксфорда, в курсах, которые читают студентам, самом подходе к целям и задачам учебы много нового. Время, бурное и противоречивое, накладывает свой отпечаток и на деятельность этого старейшего университета.

Оксфорд, пожалуй, единственное в Англии учебное заведение, где преподается греческий язык. Совсем недавно он был никому не ведом в Англии. Более того, приверженцы средневекового мышления, а таких еще много и в Оксфорде, вообще ничего не хотели слышать об этом языке. Не без некоторого основания они громогласно именуют его «дверью, ведущей к ереси»: ведь на нем писали свои «безбожные» сочинения материалисты древности! И всеми силами противятся, чтобы к этой двери были подобраны ключи.

Но нет ничего труднее, как остановить начавшийся процесс пробуждения мысли. Свежие ветры вольнодумного знания все чаще врываются в затхлый мир богословской схоластики, заставляя бледнеть от ужаса ее служителей и почитателей.