Олег Хлевнюк - Сталин. Жизнь одного вождя

Мехлис соскочил с места: «Здравствуйте, товарищ Сталин! Разрешите доложить». Сталин чуть приостановился, на мгновение взглянул на Мехлиса сверху вниз и с волнением в голосе произнес: «Будьте вы прокляты!» И тут же вошел в кабинет, захлопнув за собой дверь. Мехлис медленно опустил руки по швам и мучительно отвернулся к окну [639].

Однако Мехлис все же побывал в кабинете Сталина. Поздно вечером 28 мая 1942 г. в присутствии Берии, Маленкова, Василевского и его заместителя П. И. Бодина Сталин разбирался с Мехлисом и другими руководителями Крымского фронта. Через несколько дней, 1 июня, Василевский, Бодин и Маленков представили Сталину проект директивы Ставки Верховного главнокомандования военным советам фронтов и армий о причинах поражения в Крыму. Очевидно, что этот резкий документ отражал результаты совещания у Сталина. Сталин подверг директиву заметному редактированию и 4 июня подписал [640]. В директиве особенно подчеркивалось, что крымская группировка была разгромлена вопреки ее значительному численному превосходству над врагом. Командующих, в том числе Мехлиса, обвинили в некомпетентности и несостоятельности, сняли с должностей и понизили в воинских званиях. Несмотря на это, Мехлис не потерял расположения Сталина и в дальнейшем занимал важные посты. По мнению Г. К. Жукова, Сталин сравнительно мягко наказал виновников керченской катастрофы «очевидно, потому, что сознавал свою персональную ответственность за нее» [641].

При полной поддержке со стороны Сталина проводилось также наступление Юго-Западного фронта под Харьковом. Оно началось 12 мая и первоначально, как казалось, проходило успешно. Однако через несколько дней все кардинально изменилось. Немцы, основной удар которых ждали под Москвой, перешли в решающее наступление именно на юге. Непродуманное наступление войск Тимошенко под Харьковом облегчило их задачу. Над большой советской группировкой нависла угроза окружения. Несмотря на предупреждения, Сталин отказался прекратить наступление на Харьков с тем, чтобы отразить эту угрозу. Когда такое решение все-таки приняли, было уже поздно [642]. По данным советского Генштаба, в Харьковском сражении Красная армия потеряла 277 тыс. убитыми, ранеными и пленными [643]. Стратегическая обстановка изменилась в пользу немцев. Гитлеровцы получили возможность быстрого продвижения на южном направлении к Кавказу и Волге.

Ответственность за поражения Юго-Западного фронта Сталин целиком возложил на его командование. Правда, сделал это не в столь демонстративной и резкой форме, как в отношении руководителей Крымского фронта [644]. Несколько месяцев спустя, 24 сентября 1942 г., Г. М. Маленков, отправленный в качестве представителя Ставки на Сталинградский фронт, созданный на базе Юго-Западного фронта, писал Сталину: «Кстати о Тимошенко […] Подробно ознакомившись здесь, как он работал, могу сказать, что Тимошенко выглядит бездельником, безразличным к судьбам советской власти, к судьбам нашей родины» [645]. Зная осторожность Маленкова, можно не сомневаться, что он следовал в русле сталинских оценок. Однако, как и в случае с Мехлисом, Сталин сохранил Тимошенко в своем окружении, используя его в дальнейшем на менее ответственных должностях.

Обвинения генералов в ошибках и отсутствии решительности были лейтмотивом сталинских директив периода поражений 1942 г. Однако сами генералы придерживались другой точки зрения. Вполне откровенно ее высказал в своих мемуарах, например, маршал К. К. Рокоссовский. Он считал, что поражения лета 1942 г. были вызваны тем, что Ставка повторяла ошибки начального периода войны. Она издавала «не соответствующие обстановке директивы, что было только на руку врагу». Вместо постепенного отхода войск на заранее подготовленные рубежи (в конкретной ситуации лета 1942 г. по реке Дон) Ставка требовала постоянно контратаковать. Поспешно выдвигаемые навстречу немцам войска, «не успев сосредоточиться, с ходу, неорганизованно вступали в бой с противником, обладавшим в этих условиях огромным численным и качественным превосходством […] Делалось все не так, как обучали нас военному делу в училищах, академиях, на военных играх и маневрах, вразрез с тем, что было приобретено опытом двух предыдущих войн» [646].

Не признавая пороков верховного командования, Сталин, как обычно, все списывал на трусость, предательство, в лучшем случае некомпетентность подчиненных. Своего апогея эта сталинская логика достигла в знаменитом приказе № 227 [647]. Он был издан 28 июля 1942 г., в период, когда продвижение немцев на юге достигло огромных, угрожающих масштабов. Сталин, несомненно являвшийся автором приказа, был чрезвычайно резок и непримирим. Причиной поражений он объявил недисциплинированность и трусость в армии. «Паникеры и трусы должны истребляться на месте»; командиры, «отступающие с боевой позиции без приказа свыше, являются предателями Родины». Сталин требовал отдавать под суд командиров, начиная с командующих армиями, допустивших самовольное отступление. На основании приказа предусматривалось создание штрафных батальонов и рот. Постоянной структурой в армии становились заградительные отряды, обязанные «в случае паники и беспорядочного отхода частей дивизий расстреливать на месте паникеров и трусов». Заградительные отряды были расформированы только в октябре 1944 г.