Ирина Чайковская: Три женщины, три судьбы

Гениальное описание! Сразу становится ясно, что явление необычное, что певица принесла с собой пряный экзотический мир, далекий от пресной скуки и рутины.

Другой критик, смотревший то же самое представление, — это был молодой Альфред де Мюссе — писал: «Она поет как дышит… она слушает не свой голос, но сердце». В своем ревью Мюссе выделил и благословил двух начинающих свою карьеру актрис — Полину Виардо и Элизу Рашель. Обе были современницами и обе — с легкой руки Мюссе? — вошли в историю французского театра. Любопытно, что та и другая представляли собой схожий тип актрисы. Рашель, как и Виардо, была некрасива, но силой таланта воспламеняла публику.

Примечательное описание Рашели оставил наш Александр Иванович Герцен: «Она нехороша собой, невысока ростом, худа, истомлена; но куда ей рост, на что ей красота, с этими чертами резкими, выразительными, проникнутыми страстью? Игра её удивительна; пока она на сцене, что бы ни делалось, вы не сможете оторваться от неё; это слабое, хрупкое существо подавляет вас; я не мог бы уважать человека, который не находился бы под её влиянием во время представления… А голос — удивительный голос! — он умеет приголубить ребёнка, шептать слова любви и душить врага; голос, который походит на воркование горлицы и на крик уязвлённой львицы» [14] А. И. Герцен. Письма из Франции и Италии. Письмо третье. Собр. соч. в 30 т., т.5, изд. АНСССР, 1955. .

Генри Джеймс отмечал в письме к американским родственникам, что Полина Виардо некрасива, что, в понимании французов, означает «очень красива»… Об особой красоте француженок писал Герцен: «Да какая же это исключительно французская красота? Она чрезвычайно легко уловима: она состоит в необыкновенно грациозном сочетании выразительности, легкости, ума, чувства, жизни, раскрытое™, которое для меня увлекательнее одной пластической красоты, всепоглощающего изящества породы, античных форм итальянок и вообще красавиц [15] А. И. Герцен, гам же. .

Схожим образом пишет о своей «танцовщице» влюбленный в нее Алексей Петрович, близкий автору герой Тургенева: «В ней было много жизни, то есть много крови, той южной, славной крови, в которую тамошнее солнце, должно быть, заронило часть своих лучей» [16] И. С. Тургенев. Переписка. Поли. собр. соч. и писем в 30 т., соч. в 12 т., изд. 2, испр. и доп., М., Наука, 1980. Соч., т. 5. .

Но в Полине было еще что-то, кроме «легкости, ума, чувства и жизни…». В ней бесспорно жило нечто колдовское, действующее на многих мужчин из ее окружения. Известны слова друга Луи Виардо художника Ари Шеффера в ответ на вопрос приятеля, что он может сказать о мадемуазель Гарсиа: «Ужасно некрасива. Но если я увижу ее вновь, я в нее безумно влюблюсь» [17] Michael Steen, р. 78. . Ари Шеффер был старше мужа Полины на пять с половиной лет, и с ним случилось именно то, что он предвидел, — он полюбил жену своего друга; до конца жизни он был ее верным, заботливым рыцарем и конфидентом. Полина видела в нем друга, он заменял ей отца.

В эпиграфе к этому разделу взяты строчки из романа Жорж Санд «Консуэло». Писательница работала над романом под впечатлением от встречи с Полиной Гарсиа в годы, предшествовавшие ее замужеству. Удивляет, сколь многое сумела угадать в своей героине мудрая и страстная Жорж, знаток женских сердец. Однако угадала она не все, и, хотя Полина любила впоследствии указывать на Консуэло как на свое отражение, портрет не был полностью идентичен оригиналу, о чем я еще напишу. Но что-то было ею предсказано удивительно верно.

Например, в романе Андзолето, молодой итальянец, влюбленный в Консуэло, после недолгих сомений в красоте любимой девушки, зародившихся в нем под влиянием окружающих, восклицает: «Консуэло — лучшая певица во всей Италии, и я ошибался, сомневаясь, что она к тому же и красивейшая женщина в мире». Похоже, что так могли воскликнуть многие знавшие Полину Виардо.

В разное время ее чарам поддались Ари Шеффер, Морис Санд, Шарль Гуно, Гектор Берлиоз — называю только тех, о ком с определенной уверенностью, на основе документов, писем или воспоминаний, можно сказать: они были влюблены в Полину.

Читатель, конечно, заметил, что список неполон. В нем нет Тургенева. Я специально его пропустила, ибо Иван Сергеевич — случай особый. Все перечисленные мною персонажи были «больны» Полиной какое-то время, потом их чувства или ушли или были перенесены на других женщин, ставших их женами или подругами.

Иное дело, Тургенев. Любовь к Полине определила его жизнь, перевернула ее, дала ей новое наполнение.