Николай Старшинов - Зарево над волнами

Как обычно, мы обстоятельно обсудили план предстоящей операции. Выработанная раньше тактика не годилась по той причине, что гитлеровцам стало о ней кое-что известно. Обычно мы брали "языков" в ночное время. Теперь это исключалось. Решили взять "языка" средь бела дня.

Был воскресный день. Вражеские кавалеристы, расквартированные здесь после памятного набега "морских призраков", разгуливали по улицам, пытались заигрывать с местными девушками. В бинокль можно было рассмотреть даже самодовольные физиономии новоявленных завоевателей. Для пущего форса кавалеристы дефилировали вдоль плетней при шашках, но без карабинов.

- Если бы, черт возьми, эти вояки выбрались на лоно природы, - с надеждой мечтал Борис Жуков, - мы бы обязательно одного из них позаимствовали.

Маскируясь в виноградниках, разведчики подползли к самой околице. Рядом с нашей засадой проходила дорога на Анапу. По ней не замечалось никакого движения. Лишь во второй половине дня вдали показалась элегантная двуколка, напоминающая легкие беговые дрожки. Правил солдат. Рядом с ним восседал офицер в фуражке с высокой тульей.

Зайцев и Шамрай моментально заняли места в канаве у обочины дороги. Как только двуколка поравняется с нашей засадой, они выйдут из укрытия. Мы рассчитывали, что появление разведчиков приведет в замешательство седоков, а тем временем остальные наши люди нападут на них сзади. Захват произойдет быстро и без единого выстрела.

Все испортили... лошади. Как только Зайцев и Шамрай появились перед двуколкой, лошади метнулись в сторону. Офицер с перепугу выстрелил в воздух.

Операция приняла совершенно неожиданный оборот. Нам ничего не оставалось делать, как срезать автоматными очередями седоков.

Выстрелы услышали в селении. Это мы сразу поняли, когда увидели кавалеристов, скачущих к месту происшествия. Я отметил, что они неслись к нам без карабинов. Видимо, вскочив в спешке на лошадей, не успели захватить их с собой. Это дало нам несколько секунд, которые мы использовали, чтобы взять у офицера полевую сумку с документами и отбежать в сторону от дороги. Будь у всадников карабины, нам бы не уйти от огня.

Кавалеристы рассыпались по лощине. Обнаженные сабли поблескивали на солнце. Еще минута-другая, и мы окажемся в ловушке.

Приказываю группе идти на прорыв в направлении леса. Швыряем в ближайших к нам кавалеристов по гранате. Лошади взвиваются на дыбы, падают. Уцелевшие храпят и пятятся назад.

- Огонь!

Автоматные очереди хлещут по неприятельским всадникам.

Кольцо прорвано! Отстреливаясь, отходим к деревьям. До них метров восемьсот, не больше. Перебегаем. Ложимся. Снова перебегаем. И стреляем, стреляем... Часа через два, наконец, удалось преодолеть опасные восемьсот метров и достичь лесной чащи. Как раз преследователи получили подмогу. На нас шла густая цепь пехотинцев. Впереди на длинных поводках рвались крупные овчарки. Некоторые из них почти догнали нас. Снова бросаем гранаты. В рядах атакующих заминка. Этого нам только и надо. Короткими перебежками уходим в глубь леса.

Когда выстрелы, лай собак и голоса преследователей утихли вдали, мы перевели дыхание.

- Чуть сами "языками" не стали, - мрачно пошутил кто то.

В изнеможении все повалились на пожухлую, тронутую ранним морозцем траву. Осмотрели захваченные документы. Владельцем полевой сумки оказался офицер войск СС. Обнаружили потрепанную карту местности, густо усеянную условными обозначениями. Некоторые из них почему-то оказались перечеркнутыми. Сопоставив такого рода пометки с данными нашей разведки за последний период, мы пришли к выводу, что вычерки несомненно отражали недавнюю перемену позиций отдельными частями и подразделениями. В иных местах стояли знаки, которых мы ранее на захваченных картах не встречали. Значит, и тут есть перемены. Одним словом, трофей несомненно представлял ценность.

И все же задания мы не выполнили. Возвращаться на базу без "языка" никому не хотелось.

- Засмеют, - буркнул самолюбивый Георгий Шамрай.

- Еще как! - подхватил Василий Прынцовский. - Один Володя-одессит сколько нам кровушки попортит.

Как бы там ни было, а "язык" нужен. До прибытия катера оставалось немногим более суток. Мы отправились в Павловку, неподалеку от которой я в свое время сделал для местных жителей импровизированный доклад о событиях на фронтах Великой Отечественной войны.

Селение встретило нас гнетущей тишиной. Ни огонька, ни шороха. Только где-то вдали изредка тонко повизгивала собака да шуршал в заводи перестоявшийся сухой камыш.