Генри Харрер - Семь лет в Тибете

Как– то раз мне рассказали о нескольких английских школьных учебниках, хранившихся в одном правительственном офисе в запечатанных коробках. Министерству только намекнули, и в тот же день книги отправились в Норбулингка. В кинотеатре мы устроили небольшую библиотеку. Мой ученик очень обрадовался находке. В Лхасе такое встречалось редко. Наблюдая за его рвением и жаждой знаний, я стыдился собственного отрочества.

Немало английских книг и карт осталось в наследство от тринадцатого далай-ламы. Выглядели они как новые. Очевидно, их никто никогда не читал. Предыдущий правитель многому научился в длительных путешествиях по Индии и Китаю, но знания о западном мире получил благодаря дружбе с сэром Чарльзом Беллом. Я уже слышал об этом англичанине и читал его книги, сидя в лагере. Белл весьма одобрял идею тибетской независимости. Работая дипкурьером в Сиккиме, Тибете и Бутане, он встретился с далай-ламой в Индии. Знакомство переросло в многолетнюю близкую дружбу. Белл, несомненно, стал первым белым человеком, установившим тесный контакт с далай-ламой.

Мой молодой ученик в силу своего положения еще не имел права путешествовать, но география вскоре стала его любимой дисциплиной. Я рисовал ему карты мира, Азии и Тибета. С помощью глобуса я объяснил Кундуну, почему радио Нью-Йорка объявляет о наступлении нового дня на семь часов позже лхасского. Вскоре Живой Будда имел представление обо всех странах мира и знал Кавказ не хуже Гималаев. Особо он гордился тем фактом, что высочайшая вершина мира находилась на границе его страны. Но, подобно многим тибетцам, удивлялся существованию стран, по площади превосходящих его королевство.

Нашим мирным занятиям тем летом помешало непредвиденное событие. 15 августа сильное землетрясение посеяло панику в Священном городе. Еще одно плохое предзнаменование! Люди едва оправились от испуга, вызванного прошлогодней кометой, висевшей в небе днем и ночью. Она походила на сверкающий лошадиный хвост. Старики помнили: после предыдущего появления кометы началась война с Китаем.

Землетрясение налетело внезапно, как порыв ветра. Дома в Лхасе дрожали, вдали послышалось около сорока глухих звуков – рвалась земная кора. На востоке в безоблачном небе появилось странное сияние. Земля сотрясалась в течение нескольких дней. Индийское радио сообщило о большом оползне в провинции Ассам на границе с Тибетом. Горы и долины сместились, а разлив Брахмапутры, чье русло засыпали обвалившиеся горы, стал причиной страшных разрушений. Только через несколько недель до Лхасы дошли сведения о размерах катастрофы в остальном Тибете. Эпицентр катаклизма, очевидно, находился в южной части страны. Сотни монахов и монахинь погибли под каменными развалинами монастырей. Часто некому даже было сообщить об этом ближайшему районному чиновнику. Башни трескались пополам. Из руин вздымались к небу остатки стен. Люди, словно схваченные злой рукой демона, исчезали в трещинах почвы.

Дурные приметы продолжали появляться повсюду. Матери рожали уродов. Однажды утром капитель с одной из каменных колони у основания Поталы нашли лежащей на земле в груде обломков. Напрасно правительство посылало монахов отгонять молитвами злых духов от тех мест, где происходили столь зловещие события: кошмар продолжался. А когда однажды из горгульи на соборе потекла вода, население Лхасы охватил ужас. Наверняка всем этим явлениям имелось разумное объяснение, но суеверия тибетцев – суть их национального характера. Конечно, плохие приметы деморализовывали народ, зато хорошие наполняли силой и уверенностью.

Далай– ламу подробно информировали о недобрых предзнаменованиях. Суеверный, как любой тибетец, он неизменно спрашивал мое мнение о происходящем. Темы для разговора не иссякали, и в урок мы не укладывались. Фактически Кун-дун проводил со мной все свое свободное время, и не многие догадывались, что юноша тратит его на дальнейшее образование. Он строго придерживался программы, жадно внимал мне, но, хотя и со скрытым огорчением, заканчивал занятия всегда вовремя: ведь учитель религиозных предметов обычно уже ждал его в соседнем павильоне.

Однажды мне представился случай понять, какое значение далай-лама придавал нашим занятиям. В тот день планировалось множество церемоний. Думая, что в Норбулингка меня уже не позовут, я решил прогуляться с друзьями по одному из холмов за городом, но попросил слугу подать мне сигнал зеркальцем, если далай-лама захочет меня видеть. В назначенный час я заметил сигнал и опрометью бросился обратно в Лхасу. Слуга уже ждал меня с оседланной лошадью, но я опоздал-таки на целых десять минут. Бог-Король выбежал мне навстречу и, взяв за обе руки, воскликнул: «Где ты был? Я так долго тебя ждал, Генрих!» Мне пришлось просить прощения. Зато я понял, как много для мальчика значили наши встречи.