Голиб Саидов: Чётки

– Значит так: мы тут, с мамой, посоветовались – по привычке, сдержанно произнёс родитель, словно по-прежнему находился у себя в редакции, на планёрке. – В общем, велосипед мы тебе можем купить, но… при одном условии: ты обязан до конца учебного года исправить «тройку» по ботанике. Договорились?

Боже мой! Я не верил своим ушам! Какой может быть разговор: исправлю, конечно же, исправлю! Расцеловав на радостях родителей, я метнулся к отрывному календарю, что висел у нас в коридоре: до летних каникул оставалось ещё долгих два месяца. Мне ничего другого не оставалось, как крепко стиснуть зубы: «ничего, зато велик уже, можно сказать, тут, в коридоре». Я бросил взгляд на прихожую, прикидывая, где будет место «стоянки» моего будущего двухколёсного друга. И, в следующую минуту, уже рылся у себя в портфеле, в поисках нужного учебника. Надо было основательно взяться за ботанику.

«Пестик, тычинка, рыльце, цветоложе… Однопольные, семядольные…» – зубрил я без устали днём и ночью.

Одноклассники перестали меня узнавать: обычно, флегматичный и пассивный на уроках, я преображался, едва в класс входила «ботаничка». Нисколько не стесняясь своих друзей, я как самый отъявленный негодяй, последний «отличник» и «выскочка», изо всех сил тянул свою руку вверх в надежде, что, наконец то, учительница обратит на меня своё внимание и вызовет к доске. Но, по закону подлости, она, как назло, не замечала моё рвение. Постепенно, товарищи перестали со мной здороваться.

Во дворе, дело обстояло не лучшим образом. Меня, которого ни за какие коврижки невозможно было загнать домой, не видно было на улице. Друзья недоумевали: что случилось? Я же, поклявшийся себе – молчать до последнего момента, сознательно отказывал себе не только во всевозможных играх и викторинах, которые ежедневно устраивались нашей детворой, но и лишил себя самого главного праздника – футбола. Эту жертву, способны по достоинству оценить лишь мои сверстники, поскольку мяч мы гоняли ежедневно до поздних сумерек.

Вскоре мой аскетизм принесёт свои плоды: в дневнике, напротив предмета «ботаника» будут красоваться две «четвёрки» и одна «пятёрка». Правда, по всем остальным урокам, я заметно сдам. Однако, это меня расстраивало менее всего: главное – я сдержал своё слово!

Приближался конец главной четверти. До заветного дня оставалось всего ничего. Никелированный блестящий обод переднего колеса «Школьника», уже отчётливо просматривался в проёме нашей двери. В один из дней, возвратившись домой, я заглянул в наш старый пузатый холодильник «Мир», в надежде перекусить что-либо на скорую руку. На удивление, он окажется пуст. Ничего путного, кроме молока, масла и яиц, моему взору не предстало. На короткое время я задумался. И тут, вдруг вспомнил, как однажды я был восхищён вкуснейшим омлетом, которым меня угостила Анна Ивановна, жившая этажом выше. Мальчишки нашего двора дразнили её не иначе, как «Анна-Ванна». Глаза невольно закатились вверх, мысленно представляя себе эту пышную вкуснятину. И я решился. Не скрою: сомнения терзали. Во-первых, подходить к плите, а тем более, что-либо самостоятельно готовить, нам категорически запрещалось. Ещё свежи были впечатления от первого кулинарного опыта, проводимого совместно с сестрой, когда мы решили пожарить картошку. Я вспомнил сожжённую сковородку, обуглившие и слипшиеся брусочки картофеля и жуткое облако дыма, стоявшее ещё долгое время под потолком, и невольно передёрнул плечами. Помню, как папа, с ремнём, гонялся за нами вокруг стола, а мы слёзно просили прощения, обещая, никогда больше в жизни не затевать подобных опытов. А во-вторых, я плохо запомнил рецепт: знал только, что там обязательно должны присутствовать вышеуказанные ингредиенты, но вот в каких пропорциях… И, тем не менее, я рискнул.

Руководствуясь чисто практическими соображениями и не задумываясь особо, я вбил в чашку четыре яйца, бухнув вослед пол-литра молока. Добавил соли, немного сахара и, тщательно взбив всё это дело вилкой, налил первую порцию в холодную сковороду и поставил её на огонь. Вскоре, на поверхности весело забулькали пузырьки молока, однако, ожидаемой «шапки», почему-то, так и не появилось. Промучившись и вконец испортив первый омлет, я вначале заметно взгрустнул, но, вспомнив известную поговорку «первый блин комом», вновь воспрял духом и уверенно добавил немного муки. На сей раз, у меня вышло нечто среднее между блинами и оладьями, но, с «заплатками» и многочисленными комочками. В третью попытку, меня угораздило поместить сковородку с деревянной ручкой в духовку.