Валерий Хотног - Двадцать пять лет в плену у веселых и находчивых

Вторая досъемка к телевизионному КВН, в которой я участвовал, была на 1-м фестивале команд КВН в Днепропетровске в 1990 году. На этих съемках я работал уже вторым режиссером. По сценарию, на вокзал прибывал АВ (на удивительно чистом поезде), его встречали команды, красная дорожка, съемки вокзальной площади с верхней точки из окна чьей-то квартиры (пустили же!), проезды по городу, и даже в какой-то семье. На моей памяти это был чуть ли не единственный фестиваль, где все отснятое было включено в основную передачу. На том фестивале команд было четырнадцать, на сцене выступало меньше, но именно на нем и возникла впервые идея ночного клуба фестиваля КВН. К рождению этой идеи я не имел никакого отношения. Какое-то темное помещение и ящики с водкой — все, что запомнилось мне из первого «ночника». К фестивалю была выпущена «стенгазета», одна сторона листа А3, очень тонкая и прозрачная, выпущенная оргкомитетом Первого всесоюзного фестиваля команд КВН. Напечатано в типографии ДГУ пятнадцать тысяч экземпляров, если верить пометке внизу. Интересно, что из десяти приведенных там «работ» кавээнщиков шесть были работы московских авторов (МИСИ, МИЭТ, МИФИ).

Съемочный процесс телевизионной передачи КВН тех лет мне нравился еще и тем, что пригласительные билеты на игры КВН были почти настоящим «произведением искусства». Особенно в конце восьмидесятых и в первые годы девяностых. К сожалению, я не был знаком с художником, кто это все разрабатывал. В билетах, кроме необходимой информации, которая приводилась в шуточной форме, была некая нарисованная «история». Она занимала внутреннюю часть пригласительного билета. Кроме АВ и птицы КиВиН, там были и шаржи на организаторов телевизионной съемки, подчеркивающие коллективность процесса и игры. На каких-то билетах попадались и шаржи на меня. Возможно, эта идея не понравилась как раз тем, что она размывала персону АВ в КВН. Но от персоналий скоро отказались и больше к этому не возвращались никогда.

Когда АВ разошелся с Акоповым и Лесиным, все наши полагали, что я тоже уйду. Но я остался. Хотя тогда меня об этом никто не просил. С одной стороны, я понимал, что ситуация может измениться в любую минуту, и мне придется уйти. С другой стороны, я ведь делал хорошо свою работу, и она мне нравилась. И все же именно тогда я понял, что нужно готовить тылы. Тем более обстоятельства к этому подталкивали. В голове уже созревала идея собственной фирмы, которая поддерживалась тогда и моими родственниками. А чуть позже стала вырисовываться идея новой телевизионной передачи. Последующее время было временем титанических усилий, нагрузок, нервов, работы на двух фронтах. Причем — качественной работы, ведь ни один из вариантов не допускал халтуры. Все достигалось за счет неуемной энергии и поглощало без остатка свободное время. По прошествии времени я действительно убедился, что заниматься только КВН было бы ошибкой. Это, впрочем, подтвердит и опыт Миши Марфина, нового редактора КВН.

В начале девяностых стали прорисовываться первые признаки группировок в КВН. Соперничество между командами на сцене сопровождало участников этих команд и позже. Даже когда они переставали играть. Многие утверждали обратное на словах, но на деле все выглядело иначе. Когда редактором был Акопов, вокруг телевизионной передачи крутились мисийцы. Пришел Марфин, и потянулись близкие к нему люди.

После ухода из КВН Лесин с Акоповым расходились регулярно. А ушли они почти одновременно, во второй половине 1990 года. Возможно, они совместно приняли это решение. Поскольку Миша Лесин занимался организацией, то бурная творческая активность Акопова, часто меняющиеся задумки накануне съемок выводили его из равновесия. Неоднократно бывал я рядом с Мишей, когда он возмущался по этому поводу. В очередной раз при их «разводе» Сергей Пехлецкий, подмечая раскол творческой команды, очень точно написал на доске объявлений в «Интеллексе»: «Кто в Лес, а кто в Акоп».

Вначале большинство ушло с Акоповым. Начались штурмы по созданию новой передачи. Нам он предложил придумать танец, который стал бы популярным и который танцевали бы миллионы соотечественников. Чтобы уяснить задачу, мы с одной из танцовщиц диско-клуба приезжали к нему домой 28 марта на Сходненскую. Он снимал крохотную комнату в маленькой квартире, на углу Сходненской и Яна Райниса. Горы немытой посуды, в основном чашек, дым столбом, много людей, свободные диспуты, удивительная атмосфера перманентного творчества — вот атрибуты его жилья того времени. И надежды у всех, кто туда приходил. Это были удивительные творческие посиделки. Правда, с танцем у нас ничего не получилось: танцоры даже отказались серьезно воспринимать задачу. Эх, они просто не доросли! А ведь позже мы всей страной несколько раз вливались в общий экстаз от «новых танцевальных па» из-за рубежа.