Весной 1772 года герцог Карл Евгений просматривал списки учеников, успешно закончивших начальные школы, на предмет пополнения своего военного питомника. Взгляд его упал на фамилию Шиллер.
«Через печальную мрачную юность вступил я в жизнь»
(Шиллер. Из письма)
В герцогской школе-казарме жизнь Шиллера началась с актов, справок, расписок, рапортов…
Вот несколько сохранившихся выписок из актов Военной академии.
Матрикул
16 янв. 73 г.
№ 447.
Шиллер, Иоганн Кристоф Фридрих.
Рост: 5 футов.
Место рождения: Марбах.
Княжество: Вюртемберг.
Возраст: 14.
Вероисповедание: Е. (Евангелическое) Конфирмирован.
Отец: капитан Шиллер.
Спецификация от 17 января 1773 года. Список вещей, принесенных воспитанником Шиллером, в количестве:
Синий кафтан — 1
Штаны — 1
Шляпа форменная — 1
Денег: 43 крейцера.
Книг латинских различного содержания — 15
Немало слез пролила Елизавета Шиллер в этот злополучный январь 1773 года. Герцогский приказ о зачислении Фридриха в академию был воспринят и самим мальчиком и всей семьей как беда, свалившаяся на их дом.
Дважды пытался Иоганн Каспар отклонить непрошеную герцогскую «милость» ссылками на слабое здоровье Фридриха и на склонность его к изучению богословия. Но когда Карл Евгений в третий раз повторил свое требование, Иоганн Каспар принужден был согласиться.
Да и мог ли он поступить иначе?
С 1770 года Шиллеры жили в летней резиденции герцога — Солитюде. Иоганн Каспар исполнял здесь обязанности смотрителя герцогских парков. Материальное положение семьи несколько улучшилось, но в какую тяжелую кабалу, еще более страшную, чем армейская лямка, попал на долгие 20 лет, до самой своей смерти, Иоганн Каспар Шиллер!
И вот перед нами еще одна бумага. Она датирована 23 сентября 1774 года. Это «добровольная» расписка Иоганна Каспара и Елизаветы Доротеи в том, что в связи с всемилостивейшим повелением его светлости о зачислении в герцогскую Военную академию их сына Иоганна Кристофа Фридриха Шиллера «вышеозначенный Иоганн Кристоф Фридрих Шиллер обязуется всецело посвятить себя служению Герцогскому Вюртембергскому Дому и ни в коем случае не нарушать этого обязательства без всемилостивейшего разрешения герцога».
Могли ли предполагать родители Шиллера, старательно выводя острыми готическими буквами длинные свои подписи под этим ставшим историческим документом, как блистательно нарушит их сын это унизительное, несовместимое с его призванием поэта обязательство!
Но сколько тяжелого предстоит еще испытать Шиллеру, прежде чем он найдет в себе силы навсегда порвать с «Герцогским Вюртембергским Домом»!
Двери захлопнуты. Наглухо закрыты низкие окна. Мальчик во власти фискалов-надзирателей, педантичных учителей, служаки-интенданта, в плену тупого военного режима и педагогических экспериментов «верховного ректора» академии — стареющего деспота Карла Евгения…
На долгие восемь лет оторван он от семьи, от воли, от друзей. Лишен отрочества и юности.
Его время строго регламентировано: с 7 до 11 и с 2 до 6 — уроки, в промежутках физические упражнения, в 9 часов — сон, в 6 часов — подъем. Он обязан заниматься предметами, которые ничего не говорят ни уму его, ни сердцу. К тому же он поступил в академию в середине года; ученики ушли вперед, и никто не помогает ему хоть как-то нагнать упущенное.
Вот перечень лекций, которые еженедельно должен был прослушивать четырнадцатилетний Шиллер:
2 часа римского права,
3 часа естественного права,
2 часа государственного права,
6 часов философии,
6 часов математики,
5 часов французского языка,
3 часа греческого
И все же самым страшным был не ученый педантизм, господствовавший в академии, не казарменные порядки, не разлука с родными, а «отеческое попечение» герцога!
Карл Евгений следил не только за успехами и поведением учеников, он желал следить и за их мыслями.
Юноши обязаны были вести дневники, открытые для «верховного ректора», регулярно писать характеристики на себя самих, своих товарищей и педагогов. Шиллера особенно угнетало именно это духовное рабство.
«Судьба жестоко терзала мою душу, — рассказывает он в одном из писем, оглядываясь на свои школьные годы. — Через печальную мрачную юность вступил я в жизнь, и бессердечное, бессмысленное воспитание тормозило во мне легкое, прекрасное движение первых зарождавшихся чувств. Ущерб, причиненный моей натуре этим злополучным началом жизни, я ощущаю по сей день…» [2] Произведения и письма Шиллера цитируются главным образом по изданию: Фридрих Шиллер, Собрание сочинений в 7 томах. Гослитиздат, М., 1955–1957.
.
Читать дальше