Нонна Голикова: Любовь Орлова

Меня крайне озадачило, что в одном журнале, куда я предложила написать свои воспоминания об Орловой, мне поставили категорическое условие: обязательно писать о её любовниках и вообще — никаких восторгов! «А если их не было — любовников?» — «Ну хоть что-то: может, она жадная была? Или он — голубой?» — с надеждой добивалась редактор. Боже, как я их разочаровала! Дело в том, что в «лихие девяностые» топталось и вытаптывалось всё, что составляло русскую славу. Шло уничтожение великой страны, переделывали её историю, в том числе и историю русской культуры. Мировое сообщество шло в наступление широким фронтом, России отказывалось в праве на какие-либо достижения и победы и в прошлом, и в настоящем. Любовь Орлова была самым ярким символом своей страны и своего народа, поэтому ей к доставалось больше всех. Она и её ближайшее окружение принадлежали к той редкой человеческой породе, которая стала феноменом в истории мировой нравственной культуры, — русской интеллигенции. А именно интеллигенция и попадала всегда под удары во всех изломах и поворотах истории.

О знаменитых парах всегда ходили сплетни, им злорадно приписывали несуществующие «побочные» связи. Не было пары более знаменитой, чем Орлова и Александров. И они были единственными, о ком даже тени слухов подобного рода не возникало. Это при их жизни. Теперь, когда они не могут ничем ответить, как легко и какое удовольствие для недобросовестных журналистов шельмовать направо и налево то, чего никогда не было и не будет с ними самими. Безнаказанность — это так приятно!

Я никого не собираюсь защищать. Наши герои в этом не нуждаются. Может быть, нуждаются те, кому грязь не в удовольствие и кому ложь мешает в желании не щуриться перед блеском жизни.

Алексей Щеглов в воспоминаниях о своей матери Ирине Сергеевне Анисимовой-Вульф (режиссёр и близкий друг Любови Петровны и Григория Васильевича) пишет, опираясь на свидетельство очевидцев, как в её, Ирины Сергеевны, детстве к ним пришли как-то гости с детьми. «И вот на крыльце появилась шестилетняя девочка (Ирина) — ангел, посланец из другого мира, в кружевах и бантах, в белых чулочках и белых кудряшках. А в её руках была дивная фарфоровая куколка… Девочка была не только красивая, но и доброжелательная, — протянула детям свою куколку в знак доверия и расположения». Но пришедший в гости мальчик «тут же схватил эту куколку и оторвал ей голову». Что ж, вполне классическая ситуация. И очень знакомая. Отрывать голову всему красивому — довольно массовое развлечение…

Рецидивы нападений на наших великих продолжаются и по сей день, и по-прежнему достаётся Любови Орловой, о которой всё сочиняют и сочиняют нелепости и абсурды. Но любовь людей к этой ослепительной женщине столь велика, что после очередной мутной публикации у меня дома раздаётся шквал телефонных звонков с возмущением глупостью и невежеством наших СМИ.

Однажды ко мне пришла Алла Олеговна Филиппова — внучка педагога Любови Петровны по вокалу Клавдии Андреевны Кандауровой, которая занималась со многими выдающимися певицами Большого театра. Орлова училась у неё в 1950–1960-е годы. Будучи уже признанной кинозвездой, она продолжала систематически работать над голосом. Алла Олеговна была совсем девочкой, когда в коммунальной квартире её бабушки в доме на Театральной площади — этого дома уже нет — появлялась всемирно известная Любовь Орлова. Алла Олеговна принесла целую пачку телеграмм и писем Любови Петровны к своему педагогу, которую она высоко ценила. Этот дар бесценен, так как автографов Орловой, её писем почти не сохранилось. Все без исключения телеграммы подписывались одинаково — «Благодарная Любовь Орлова». И нельзя не привести здесь некоторые тексты — пожелтевшие страницы сохранили отблеск удивительно светлого душевного мира и отношений, освещённых теплом, доброжелательностью и доверительностью. Эти письма к тому же дают яркое представление о характере и быте актрисы-труженицы. Вот они, эти страницы:

«Моя дорогая, любимая Клавдия Андреевна!

Прошло более десяти дней, как Вы уехали, а мне кажется, что прошли уже месяцы разлуки с Вами!