Но Кастро преотлично расслышал ее слова.
— Кариссима, ты самая нужная и самая важная женщина в моей жизни. Что бы ты ни делала, ты будешь мне нужна! Захочешь — я сделаю тебя даже королевой Кубы!
Марита сморгнула подступившие слезы.
— А за это я сделаю тебя отцом!..
Фидель недоуменно посмотрел на девушку. Но молчал всего несколько секунд. Потом лицо его прояснилось.
— Алеманита, любимая… Ты ждешь ребенка?
— Да, команданте…
— Господи, какое счастье! Теперь ты точно станешь королевой!.. Обещаю, что я уберегу тебя от всех бед! Тебя и нашего будущего сына!
Марита взглянула на Фиделя. Он и в самом деле был неподдельно счастлив. Кастро вскочил, начал мерить шагами гостиную, что-то бормотал — должно быть, репетировал очередную речь. Или молился, но так, чтобы никто не догадался.
* * *
Марита проснулась от прикосновения губ Фиделя.
— Алеманита, я ушел разбираться с Кубой…
Девушка кивнула — так бывало уже много раз. И сегодняшнее утро ничем не отличалось от любого другого. Но сейчас ей отчего-то пришло в голову спросить:
— Когда вернешься, команданте?
— Наверное, послезавтра. — Он чуть виновато взглянул Марите в лицо. — К сожалению, есть еще дела, которые откладывать я не могу. Куба мне этого не простит.
— Я понимаю, иди…
Такой разговор тоже начинался не в первый раз и всегда заканчивался одним и тем же: «Куба не простит» — «Я понимаю». Марита не стала провожать Фиделя, как обычно делала по утрам. Она повернулась на другой бок и попыталась уснуть.
Солнце уже было довольно высоко, когда девушка наконец нашла в себе силы встать и умыться. Она удивилась тому, сколько проспала. Завтрак, как обычно поданный утром, уже успел остыть.
Есть отчего-то не хотелось. Девушка взяла стакан молока и подошла к зашторенному окну.
Там, внизу, была прекрасная Гавана, а впереди, сколько хватало глаз, простирался океан. Бесконечный, свободный…
— Нет, — Марита усмехнулась собственным мыслям. — Это еще не океан… И не свободен он вовсе. Зажат между берегов так же, как зажат каждый из нас в кругу своих обязанностей… Пусть со стороны кажется, что волен делать все, что угодно..
Вкус молока показался странноватым — должно быть оттого, что сегодня она пила его совсем холодным. Глоток, другой… Но жидкости в стакане было все еще слишком много.
— Нет, не хочу больше. — Марита решительно поставила стакан на стол и, отвернувшись от окна, потянулась за раскрытой книгой.
Но стены вдруг наклонились, потолок стал стремительно падать, в ушах тихонько засвистело. А потом все стихло — звуки ушли, свет померк, воздух перестал поступать в легкие.
* * *
Марита очнулась от яркого света, который заливал все вокруг, слепил, мешал понять, где она и что происходит.
— Она пришла в себя…
И голос был незнакомый, и звучал очень странно — словно в огромном зале. Девушка попыталась пошевелиться.
— Лежите, лежите… Вам показан абсолютный покой…
Наконец Марита смогла перевести взгляд. Рядом с ослепительно-белой постелью, на фоне слепяще-белых стен сидел совершенно незнакомый блондин в накрахмаленном белом халате. Очки в золотой оправе не давали возможности разглядеть его лицо, прятали глаза за бликами жемчужного света.
— Где я? Что со мной?
Но блондин вместо ответа сам задал вопрос:
— Что вы помните? Как вас зовут, скажите?
Чудовищные уколы боли от самого крошечного движения не могли, тем не менее, сломить характер Мариты.
— Где я? Кто вы такой?
Пусть в этом не было ни капли здравого смысла, но девушка понимала: она должна показать, кто хозяин положения. Блондин как-то странно качнул головой, словно показывая кому-то за спиной Мариты, что так и не получил ответа на столь важный для него вопрос.
— Так где я? И какого черта вы пялитесь на меня, как на душевнобольную?
Блондин понял, что больше отмалчиваться не получится. Зачем-то встал, обошел стул, на котором сидел, и, взявшись за спинку, заговорил:
— Мисс Лоренц, вы в госпитале, в… Нью-Йорке. Вам стало дурно, и гостиничная прислуга вызвала доктора…
— Мистер, — голос Мариты с каждой минутой звучал все увереннее. Она даже чувствовала, что у нее появились силы сопротивляться ударам боли. — Пусть я и в госпитале, но наверняка не в сумасшедшем доме. Каким образом гостиничная прислуга на Кубе могла вызвать доктора из Нью-Йорка? И какого черта я, если я в Нью-Йорке, оказалась в каком-то отеле? У меня здесь живут мама и отец, брат…
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу