Марк Твен: О "мемуарах" генерала Гранта

Грант поведал мне, что в том месяце на оплату коммунальных услуг он впервые в жизни выписал чеки. И все они были возвращены ему в руки неоплаченными. Уорд, сказал Грант, не пощадил никого даже отдаленно имеющего отношение к фамилии Грант - он присвоил всё, что генералу удалось наскрести и ещё 45 тысяч, одолженных Грантом на покупку жилого дома жены в Нью-Йорке. Он присвоил также 65 тысяч, за которые миссис Грант недавно продала один из домов, подаренных генералу. А еще присвоил 7 тысяч, которые некие бедные племянницы Гранта с Запада недавно получили в наследство, и которые были единственными их деньгами во всем мире. Одним словом, Уорд до нитки раздевал любого, имеющего отношение к семейству Грантов. Нужно было срочно придумать, как заработать на хлеб насущный. Законопроект о возвращении Гранту генеральского звания и денежного довольствия по списку отставников уже давно пылился на полках Конгресса в характерной для конгрессменской братии мелочно-прижимистой манере. Никакой милости из этого источника ждать не стоило потому, главным образом, что Конгресс вознамерился отыграться на генерале Гранте за вето, наложенное президентом Артуром на законопроект по Фитц-Джону Портеру.

[прим. пер. Честер Артур, 21-й президент США 1881-85]

Несколькими месяцами ранее редколлегию журнала Сенчери-мэгэзин[прим. пер. Century Magazine - досл. Журнал Века] посетила блестящая идея привлечения ныне ещё здравствущих героев Гражданской Войны с обеих сторон к написанию своих военных воспоминаний с целью публикации последних в этом журнале в нынешнее время. Но эта чудесная затея забуксовала поскольку некоторые из героев не согласны были писать указанное, без выполнения одного, как они считали, существенного условия, а именно: они отказывались писать хоть строчку, если среди них не будет главного героя войны.

Прим. авт. август 1885. Теперь они отрицают это, но я даю голову на отсечение, что слышал такое заявление от самого Гилдера.

С. Л. Клементс (Марк Твен)

В отношении же Гранта все уговоры и доводы были бесполезны - писать он не желал и затея застопорилась.

Сейчас, однако, положение Гранта сильно осложнилось - он нуждался в хлебе насущном, и не фигурально, а буквально. Парни из Сенчерипришли к нему снова и на этот раз он без колебаний согласился. Незамедлительно редакция журнала подала рекламу о планируемой публикации большого цикла статей о Гражданской войне.

Обо всем этом я не знал, хоть и частенько заглядывал в дом Гранта на полчасика чтобы поговорить да выкурить сигару. Но как-то вечером в ноябре 1884 года, после того, как я окончил своё выступление в Чикеринг-холл и мы с супругой были уже на выходе из здания, мы наткнулись на м-ра Гилдера, главного редактора Сенчерии по дороге домой заглянули к нему на поздний ужин. Мы провели у него часок-другой, но когда он в ходе беседы сообщил, что Грант написал три статьи для его журнала и хочет написать четвертую, я навострил уши.

Прим. ред. Позднее м-р Клеменс заявлял, что он впервые услышал об этом от Гилдера еще тогда, когда они выходили из здания Чикеринг-холл.

Далее Гилдер поведал о том, что, судя по тому, как охотно Грант откликнулся на их последнее предложение о написании статей, то он, видимо, сильно нуждался и горел желанием хоть как-то заработать на кусок хлеба, и что их чек на пятьсот долларов за первую статью явно ублажил его душу - снял с неё огромный камень.

Что поразило меня, так то, что такому, бесспорно, милейшему и душевному человеку как Гилдер, похоже, даже в голову не пришло, что предложить Гранту пятьсот долларов за журнальную статью было самой вопиющей несправедливостью не только в девятнадцатом веке, но и во все времена. Ему бы следовало знать, что вручи он Гранту чек даже на десять тысяч, такая сумма все равно не была бы экстраординарной, что сумма даже в двадцать тысяч за одну статью не была бы адекватной, что и тридцать тысяч за одну статью о войне не было бы достойной ценой, что выложив даже сорок тысяч за одну-единственную статью генерала Гранта он всё равно остался бы у него в долгу.

Продолжив рассказ, Гилдер сказал, что несколькими месяцами ранее невозможно было уговорить Гранта написать и строчки, а сейчас, когда он взялся за дело, его уже не остановить и что, по сути, Грант уже созрел к написанию мемуаров в полном объеме и опубликованию их в форме книги.

Следующим же утром я отправился на дом к Гранту и передал ему все, что услышал. Он всё подтвердил.