Владимир Соловьев - Быть Сергеем Довлатовым. Трагедия веселого человека

Он позвонил редактору своего еженедельника, получила ли она статью, но секретарша сказала, что у той люди.

— А я что, не человек? — пошутил он. — Передайте ей, что статью я отослал.

Сбегать, что ли, за водкой? Но хоть жажда его и мучила, он боялся пропустить Нинин звонок. Они никогда не сговаривались на точное время, но самое удобное сейчас, когда муж ведет свою популярнейшую в городе телепередачу. Среди русскоязычников, само собой. Поэтому он отшил случайного знакомого, который хотел поделиться с ним о только что вышедшей книге Владимира Соловьева «Post mortem» и сказал, что это убийство поэта. Тем более на прошлой неделе он брал у автора интервью — Соловьев всячески открещивался от героя, доказывая, что его книга не о Бродском, а о человеке, похожем на Бродского.

— Вы боитесь юридической ответственности? — был вопрос из Чикаго.

— Литература — это прием, — уклонился Соловьев от прямого ответа. — Писать о самом Бродском — это прямоговорение, и уже потому хотя бы не в кайф.

Нине роман Соловьева не понравился: бьет на сенсацию, сказала она. Как там в Москве и Питере, а здесь роман стал событием в безлитературной жизни.

Он все-таки включил автоответчик и сбегал за водярой — пил ежедневно, но в запой не ударялся, хотя и был соблазн в последнее время: из-за неопределенности их с Ниной отношений. Хотя куда определенней! Но это физически, а в смысле устойчивости и продолжительности? Почему-то матримониальный вариант казался ему своего рода гарантом их любовной связи. Вот сегодня с ней и поговорю, решил он.

На автоответчике мигал зеленый огонек, и по закону подлости это оказалась как раз Нина:

— Жаль, что тебя нет. Но сегодня ничего не получится. Так что не звони мне, пожалуйста.

Он тут же набрал ее — ему повезло, застал на выходе — и начал уламывать встретиться.

— На нейтральной территории, — было ее условием.

Сговорились в «Старбаксе» — как раз на полпути между ее и его домом. Ясное дело, не в русской забегаловке, где их могли застукать — благодаря ТВ, он лицо узнаваемое. Для храбрости он опрокинул полстакана: сейчас или никогда! Дождь все еще шел, но уже вполсилы. Поэтому отправился пешком — десять минут ходьбы. Ну и душегубка — в отличие от московских, нью-йоркские дожди не приносили свежести и облегчения. Какое-то шестое чувство — «инстинкт пророчески слепой» — подсказывало ему, что сегодня не тот день для выяснения отношений, а тем более для таких крупных объяснений, как он задумал, но и тянуть было дальше некуда, тем более странно, что Нина настояла на нейтральной территории, а не пришла к нему, пользуясь отлучкой мужа, который наверняка задержится после передачи. Поговаривали о его романе с гримершей, Нину он спросить постеснялся, да и откуда ей знать. Если бы знала или подозревала, ему было бы очень кстати ввиду предстоящего разговора.

Нина уже ждала его — прекрасная, как всегда. Макияжем не пользовалась, русые с рыжезной волосы чуть вились, зеленые глаза под темным разлетом бровей, летние веснушки на слегка курносом носу, губы детские, слегка припухшие, сочетание невинности и чувственности. К черту все эти описания:

Он знал Нинино лицо назубок, но никогда не мог на него насмотреться. Да и времени всегда было в обрез — не до осмотров. А ее маленькая, сводящая с ума грудь с розовыми сосками! Он набрасывался на нее, как с голодного края, ненавидя кондомы — хоть бы раз напрямую соприкоснуться с ее узким, нерожалым влагалищем. Он жадно обцеловывал ее там, всасывался как можно глубже, мечтая всадить свой истосковавшийся член без резинки, — и ни разу, никогда, ни одного минета в ответ. И слава богу — он был бы потрясен, случись такое. Неужели и муж касается ее укромностей губами? Он никак не мог представить, что их с мужем связывает: ее, самую тонкую женщину на свете, и того — болтушку, пошляка, анекдотчика. Единственное, что он однажды позволил себе спросить, спят ли они вместе или раздельно. Нина странно на него посмотрела и ответила нехотя:

— У каждого своя комната. — И добавила: — Если тебя это интересует, пока у нас с тобой, мы с Толей не спим. Да ему особенно и не надо.

В душе он ликовал: она своего Толю не любит! Да и тот к ней ровно дышит. Все, что их связывает, — брачные узы десятилетней давности. А это скорее расхолаживает, чем возбуждает. Сама Нина — не нимфоманка. К тому же у него любовница — вряд ли он часто впаривает жене. А если у них давно забуксовало и они на грани развода?