Иона Якир - КОМАНДАРМ Якир. Воспоминания друзей и соратников.

Видимо, в Москве не могли не посчитаться с мнением такой авторитетной группы товарищей. Однако, как я потом узнала от мужа, К. Е. Ворошилов сказал Якиру, что Сталин очень недоволен: почему письмо подписали и военные? Сталин якобы сказал:

- Они же не в кооперации. Военные должны своим делом заниматься, а не рассуждать о том, что их не касается.

Мне часто приходилось слышать беседы Якира и Дубового на военные темы.

Иона Эммануилович считал, что раньше или позже нам неизбежно придется столкнуться с фашистской Германией. «Фашизм по своей природе агрессивен, - говорил Якир,- и он ждет не дождется возможности вонзить свои когти в горло советского народа. Об этом надо помнить и готовиться к достойному отпору».

Иона Эммануилович прекрасно владел немецким языком, в подлинниках изучал материалы первой мировой войны и делился с нами своими мыслями о необходимости быстрее механизировать войска, так как главная роль будет принадлежать технике.

- Винтовка, штык и русское «ура» - дело хорошее,- рассуждал Якир. - Но без танков, авиации и десантных войск мы окажемся слабее противника.

Сейчас не помню точно даты, но, кажется, в 1936 году Якир, Тухачевский и Уборевич, всегда поддерживавшие тесный личный контакт и деловые связи, резко ставили перед Наркоматом обороны вопрос о максимально быстрой подготовке механизированных соединений и критиковали товарищей, по старинке отводивших первое место коннице и ее массированным ударам. Якира активно поддерживали в этом Дубовой и начальник политуправления Амелин, который тоже был частым гостем Ионы Эммануиловича.

Великая Отечественная война подтвердила, что Якир глядел далеко вперед.

Май 1937 года. Украинская природа в цвету. Вечно юный Киев бурлит толпами спешащих людей, играет солнцем и зеленью.

Идет XIII съезд Коммунистической партии Украины. Я, делегат съезда, хорошо вижу знакомое и близкое лицо Якира. Почему-то оно кажется мне необычно задумчивым, печальным, а может быть, суровым.

Второй день работы съезда. Узнаем, что Иона Эммануилович вызывается в Москву и должен уезжать немедленно. Почему так срочно? Чем вызвана спешка?.. Впрочем, такие случаи уже бывали: ждет новая работа, новое назначение...

Когда Иона Эммануилович садился в машину для поездки на вокзал, я крепко - и в последний раз - пожала его тонкую мужественную руку. Могла ли я подумать, что больше не увижу его?..

Инженер-полковник И. М. Цалькович

В феврале 1919 года в клубе коммунистов Южного фронта в городе Козлове (ныне Мичуринске) я слушал доклад о боевых действиях 8-й армии против войск контрреволюции. Докладчик особенно подчеркивал военно-организаторскую деятельность члена Реввоенсовета армии товарища Якира и его личную храбрость и отвагу.

«Какой же это Якир? -подумал я. - Уж не однокашник ли мой по Харьковскому технологическому институту?.. Он принимал тогда участие в студенческом революционном движении, и его знали многие. Но неужели за такое короткое время он превратился в столь заметного командира и политработника, что о нем теперь упоминают в докладах?»

Да, это, оказывается, был тот самый Якир. И я с особым вниманием стал относиться к сведениям о нем. А они, эти сведения, поступали почти непрерывно. В грозном девятнадцатом году, в период ожесточенных боев с белогвардейцами и петлюровцами, по всей Красной Армии уже гремела слава о многих отважных командирах. Такая слава гремела и об Ионе Якире - начальнике 45-й стрелковой дивизии и командующем различными группами войск. Во всяком случае, о нем говорили в штабах, на партийных собраниях, его имя встречалось в военной печати и информационных материалах.

Когда отпылала и ушла в прошлое гражданская война, популярность Ионы Эммануиловича Якира в Красной Армии не уменьшилась, а стала, если можно так выразиться, еще более фундаментальной.

В 1923 году мне пришлось по делам Военно-научного общества бывать в войсках Украины и Крыма, и везде о Якире говорили тепло, с уважением. Он занимал в то время должность помощника командующего войсками Украины и Крыма, работал под непосредственным руководством Михаила Васильевича Фрунзе и пользовался у него большим и заслуженным уважением.

На одном из партийных собраний я услышал выступление Якира. Говорил он негромко, спокойно, без жестикуляции, но с завидным знанием дела. В зале стояла абсолютная тишина, свидетельствовавшая о том, что никто не хочет пропустить и слова. Я вглядывался в лицо Якира, следил за ходом его рассуждений и невольно думал, с какой непостижимой быстротой взрослеют и мужают люди в годы революции.