— Я сам стал командиром во время гражданской войны, и, честно признаюсь, кавалерия мне по сердцу. Но... — Он вздохнул и развел руками. — Но, как ни горько сознавать, это — отживающий род войск. Постепенно, с ростом моторизации и механизации армии, конница будет сходить со сцены.
Наш друг Сандалов торжествующе поглядел на меня и Аскалепова: ведь его-то, Сандалова, направляли в механизированные войска. А я, видимо, не мог скрыть своего огорчения. Якир заметил это и успокоил нас:
— Не печальтесь! Придет время — вы смените коней на бронированные машины и танки и, если понадобится, с не меньшей кавалерийской лихостью поведете их на врага... Что касается меня, — добавил он после короткого раздумья,— то я мечтаю увеличивать механизированные войска.
Время прошло незаметно, командующего ждали другие дела. Об этом напомнил вошедший в кабинет начальник штаба округа Д. А. Кучинский (впоследствии первый начальник Академии Генерального штаба). Якир познакомил нас с ним, затем пожелал успехов в службе и личной жизни и тепло попрощался.
Через два дня я представился в Житомире знаменитому кавалеристу Николаю Николаевичу Криворучко. Когда я доложил, что был на приеме у командующего, Криворучко заговорил тепло, душевно:
— Радуйся, хлопче. Ты говорил с человеком, о котором когда-нибудь будуть песни складывать. Григорий Иванович Котовский и я от начала до конца гражданской прошли под его началом. Ни душой, ни воинскими доблестями краше его пока не встречал командира.
Криворучко поднял глаза на портрет Котовского, вытянул вверх указательный палец и проговорил:
— Сам Григорий Иваныч добре уважал его. Мало сказать, уважал. Дуже крепко любил!.. Вот послухай, если понять хочешь, одну историю. Про Южный поход слыхал? Добре. Прискакал однажды при мне к Котовскому конник, весь исполосованный саблюками. С седла свалился прямо на руки наших ординарцев и чуть слышно прошептал: «В Глуховцах... Начдива окружили петлюровцы...» До того местечка километров пять. Туда, как мы узнали потом, прорвалась петлюровская банда. Услыхал эти слова Григорий Иваныч и аж побелел от ярости. Одним махом вскочил на коня и, не говоря ни слова, как бешеный помчался в сторону Глуховцев. Беда, думаю, там — Якир, а тут еще Котовский... Сколько петлюровцев — неизвестно, как бы не порубали обоих. Я — в седло, еле догнал Котовского, кричу: «Товарищ комбриг! Давайте вышлем разведку, а я тем временем соберу несколько эскадронов». Куда там! Даже не оглядываясь, Григорий Иваныч рычит: «Опоздаем... Вперед!..» На наше счастье, по пути встретился взвод из нашей бригады, возвращавшийся с разведки. Я дал сигнал — конники повернули вслед за комбригом. Мчались мы, аж ветер свистел в ушах. Подоспели вовремя. Якир с несколькими оставшимися в живых командирами и бойцами едва отбивался от наседавших со всех сторон бандюг...
Криворучко неожиданно замолк, снова посмотрел на портрет Котовского, словно хотел получше восстановить в памяти картину давнего прошлого, и продолжал:
— Понимаешь, друже, как обрадовался Григорий Иваныч, когда увидел, что начдив Якир жив! Гимнастерка на нем вся посечена осколками гранат, а сам стоит перед нами, будто ничего и не случилось — улыбается, да и только. «Спасибо вам, друзья, — говорит он своим, как всегда, спокойным тоном, — а теперь докладывайте обстановку на фронте бригады». Вот он какой был в бою, Якир, вот как мы берегли его! Понимаешь?
— Понимаю.
— Значит добре, служить будешь как надо.
Уже позже, когда втянулся в свои служебные дела, я убедился, что именно искренней привязанностью к Якиру объяснялся страх этого известного своей отвагой командира перед перспективой получить замечание от командующего округом или приглашение для беседы по душам, как выражался Николай Николаевич, «на чашку чая». Якир вообще не любил шумные «разносы» провинившихся командиров.
— Лучше получить десять письменных «строгачей», — говорил Криворучко, — чем хоть раз вот так «почаевать». За чаем Иона Эммануилович всю душу вывернет наизнанку.
В Киевском военном округе я прослужил почти три года. На длинном воинском пути это совсем небольшой отрезок времени. Но в моей жизни он занимает особое место.
Служба в войсках, которыми командовал Якир, была своеобразной академией воинского воспитания и оперативно-тактического мастерства. Не случайно важнейшие маневры и крупные опытные общевойсковые учения с отработкой самых важных оперативно-тактических вопросов проводились в то время в Киевском военном округе.
Читать дальше