Юрий Лубченков: Главы государства российского. Выдающиеся правители, о которых должна знать вся страна

После кончины первого императора в течение трех последних четвертей XVIII столетия российским государством неограниченно правили женщины. Императрицы Екатерина I, Анна, Елизавета, Екатерина II и регентша Анна Леопольдовна управляли государством почти без перерывов, если не считать кратких правлений Петра II и Петра III. Так что весь этот период можно назвать «бабьим правлением».

Оппозиция «бабьему правлению» выражалась, главным образом, в «неудобосказуемых поношениях», в «пустошных» и «предерзостных» разговорах и в подметных письмах и пасквилях. Очень многие из «дел» о такой злоязычной болтовне и суесловном фрондерстве только потому сделались достоянием отечественной истории, что их очень уж ревностно сыскивали в те нетерпеливые и скорые на пытки и казни времена неразборчивые блюстители и криминалисты страшной Тайной канцелярии. Для поддержания и развития своей человеконенавистнической практики Тайная канцелярия пустила разгуливать по Руси за добычей грозное «слово и дело», которое, сделавшись орудием травли и возмутительных злоупотреблений, безмерно плодило и растило такого рода «дела», нередко совершенно кляузные, либо не стоившие по своему ничтожеству траты казенных чернил на их производство. А Тайная канцелярия не скупилась проливать не только чернила, но и кровь человеческую.

Наконец с конца 1796 года, когда к власти пришел Павел I, у руля управления Россией вновь встали мужчины, и с тех пор не отдавали его больше в женские руки.

Начался XIX век для России с убийства 11 марта 1801 года императора Павла I и воцарения его сына Александра, взошедшего на оскверненный престол в окружении убийц деда и отца. Население державы уже приближалось к сорока миллионам человек, почти поголовно крестьянского сословия. Но не только в обеих русских газетах («Санкт-Петербургские ведомости» и «Московские ведомости»), но и в беседах просвещенных вельмож считалось вульгарным упоминать единственного кормильца России – простолюдина. Говорить следовало об Александре I и его красавице жене. Их дети – две девочки – прожили каждая чуть больше года. Наследника императорская чета и вовсе не дождалась, поэтому по смерти государя престол перешел к его брату Николаю. У нового монарха, не в пример предшественнику, от супруги Александры Федоровны рождались почти всегда здоровые дети, отец нежно любил их и сумел поставить на ноги, дал хорошее по тем временам образование и мало-мальски приохотил к труду. К старшему из мальчиков по смерти родителя перешел престол, младшие – Константин, Николай и Михаил – стали опорой Александру II в его самодержавном труде.

Российские подданные, которых насчитывалось уже семьдесят пять миллионов, жили в середине XIX века в своем подавляющем большинстве, как и сто, и двести и триста лет назад. Лишь несколько десятков тысяч русских людей, именовавших себя дворянами, над которыми не тяготело бремя прокормить себя и государство, кое в чем изменились за последнее полвека. Это, прежде всего, относится к их отличительной европейской одежде, подвластной капризам парижской моды. Кроме того, вместо Вольтера стали читать Диккенса и доморощенных сочинителей, ругали уже не столько грязь на дорогах и ухабы, сколько чугунку и неотесанность народа, выучились, кроме французского, с грехом пополам русскому языку.

Европа уже покрылась сетью железных дорог, паровая машина стала идолом, народ требовал равенства сословий и нередко добивался желаемого. А Россия, которую никто и в мыслях не держал назвать частью Европы – только Востоком, бурлила лишь в малочисленных клубах и кружках, то ли не умея, то ли побаиваясь окунуться в эпоху коренных перемен. Тоска, да и только! Ни тебе сознательного пролетариата, как в Англии, ни революционно настроенного среднего сословия, как во Франции, ни буржуазии, страстно занятой техническим прогрессом, как в Америке.

Для России 1878–1881 годы были чрезвычайно тяжелыми из-за последствий русско-турецкой войны, обошедшейся казне более чем в миллиард рублей. Блестящие реформы начала царствования Александра II стремительно шли на убыль (за исключением судебной реформы и закона о всеобщей воинской повинности), многочисленные циркуляры превратили их в насмешку над народными ожиданиями.

«Царю-реформатору, – писал историк В.О. Ключевский, – грозила роль самодержавного провокатора».