Дмитрий Быстролётов - Пир бессмертных - Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Возмездие. Том 4

Ваша социальная база суживается с каждым днём.

В судорожных поисках опоры вы лицемерно расточаете комплименты «беспартийным большевикам», создаёте одну за другой привилегированные группы, осыпаете их милостями, кормите подачками, но не в состоянии гарантировать новым «калифам на час» не только их привилегии, но даже право на жизнь.

Ваша безумная вакханалия не может продолжаться долго.

Бесконечен список ваших преступлений! Бесконечен свиток ваших жертв! Нет возможности всё перечислить.

Рано или поздно советский народ посадит вас на скамью подсудимых как предателя социализма и революции, главного вредителя, подлинного врага народа, организатора голода и судебных подлогов.

Ф. Раскольников.

17 Августа 1939 г.

— Неплохое дополнение! — процедил сквозь зубы Борис. — Давай свои комментарии, Степан!

Медведев отхлебнул чай и начал:

— Они будут коротки: истребление специалистов в промышленности, сельском хозяйстве и в других областях государственной и общественной деятельности при Сталине проходило планомерно и отнюдь не отставало от темпов истребления военных руководителей. Помните упомянутую в докладе Хрущёва на XX съезде резолюцию Кагановича? Истребляли нужных людей тысячами и миллионами, и экономика страны, естественно, должна была реагировать на это снижением темпов производства.

На войне Сталин защищал не Родину, а себя самого, при строительстве социализма и материальной базы коммунизма он укреплял, прежде всего, свою деспотию: тут интересы народа и врага народа сливались, и в меру сил последний старался, уничтожая кадры и разрушая экономику, не мешать народу делать своё дело, при условии сохранения личной диктатуры. Так была выстроена система экстенсивной экономики, а чтобы она не распалась, был придуман принцип высших интересов, при которых нужно было давать продукцию невзирая на потери, давать её во что бы то ни стало. Возникла экономическая система, противоречащая элементарным правилам экономики, — себестоимость продукции превышала продажную или объективную её стоимость, а разница покрывалась за счёт скрытых налогов на труд, то есть за счёт беспощадного ограбления населения. Изоляция от внешнего мира ограждала устойчивость этой нездоровой системы — она могла существовать только под стеклянным колпаком.

До войны у нас ничего не было, и строить на пустом месте можно было и при такой нерациональной системе: кое-как она выполняла свои функции и, разбазаривая половину национального дохода страны, на остальную половину сумела положить начало нашей индустриализации.

После войны положение круто изменилось к худшему: жизнь вынудила отказаться от полной самоизоляции, начался взрыв всемирной технической революции, Хрущёву пришлось снять стеклянный колпак, и вот тут-то и обнаружилась полнейшая несостоятельность сталинской экономики без экономического обоснования в виде прибыльности.

Первейший принцип, на котором зиждятся хрущёвские наука, экономика и общественная жизнь, — это анти-НОТ, то

есть антинаучная организация труда. Анти-НОТ — это железный закон хрущёвщины. Наследник Сталина пытается, оставляя всю порочность сталинской системы, состряпать какую-то другую путём всяческих реформ, согласно басни Крылова «Квартет». Но от перемены мест слагаемых сумма остается той же, и мы подошли к рубежу, когда наше отставание с каждым годом станет всё очевиднее, всё бесспорнее.

Степан сделал паузу и стукнул ладонью о стол.

— Нужна коренная перестройка, точнее — ломка сталинской экономической системы. Для ломки нужен авторитетный, сильный и культурный руководитель. Типа царя Петра или Ленина. Такого человека у нас нет, а добровольно освобождать тёпленькие насиженные места ни бюрократы, ни пьяницы и лодыри не захотят: перестройку встретят в штыки и сверху, и снизу, а ломать сопротивление у нас некому — рискнуть на безработицу, на роспуск нерентабельных колхозов и закрытие фабрик и прочие решительные меры у нас никто не возьмется. Вывод: будут приняты паллиативные меры, на дыры здесь и там будут нашиваться заплаты до тех пор, пока сталинско-хрущёвский кафтан вдруг не лопнет по швам.

— И что же тогда будет? — спросили мы.

— Тогда народ или выдвинет нового Ленина и спасёт достижения революции, подведя под экономику здравые основания в форме новой нэп, или наша экономика не вынесет давления мировой технической революции и половины национального дохода уже окажется недостаточно для поддержания равновесия, и страна начнёт хиреть так, как на наших глазах хиреют, скажем, буржуазная Англия или социалистическая Чехословакия: непомерно пышная и дорогая политическая надстройка слетит с жидкого основания. Она уже содрогается, и отсюда отчаянные и бесполезные броски Никиты в разные стороны, а убыстряющаяся гонка вооружений подталкивает этот процесс. Настанет мгновение, когда нужно будет решиться. Как это называется у Хемингуэя, Дима?