Юрий Айзеншпис - Виктор Цой и другие. Как зажигают звезды

Я догадывался, что новый оборот в моей тюремной биографии определенно связан с делом Жукова. Ко мне еще И Бутырку приходили следователи из КГБ, я запомнил их «космические» фамилии: Севастьянов и Елисеев. Они часа два расспрашивали меня о Давиде, но ушли ни с чем. Хотя других людей, которых могли арестовать и которые могли дать показания на меня, существовало немало. В общем, я мог оказаться в роли свидетеля или привлеченным по новому делу — никакого облегчения ни то, ни другое мне принести не могло. Единственный положительный момент — очередной познавательный элемент, новый жизненный опыт.

Дня через три после моего заключения в камеру туда, в сопровождении охраны, пришел начальник СИЗО. В правилах тюремного распорядка, висевших в рамочке около двери, на этот случай существовал прописанный соответствующий ритуал. Я должен был встать, бодро вытянуть руки по швам и громко назвать свою фамилию:

— Айзеншпис Юрий Шмильевич.

— Статья?

— Восемьдесят восьмая.

— Срок?

— Десять лет…

— Ну и наплодил же вас Янев Рокотов…

Я не успел ничего ответить, да и не знал, что отвечать, как полковник круто развернулся и вышел. Хлопнула дверь, лязгнул засов. С валютчиками у начальника были давние и сложные отношения. Являясь следователем следственного отдела КГБ, он достаточно долго вел дело того самого Рокотова. Назначение на должность начальника СИЗО являлось понижением в карьере, возможно, из-за недовольства властей попытками объективно расследовать ту громкую историю. Полковник, как мне говорили, был очень порядочным человеком, которого все уважали. Как же его фамилия???

На пятые сутки меня повели на допрос. Я снова шел по мягким ковровым дорожкам и мог достаточно подробно разглядеть Лефортовское СИЗО. Оно находится в крепости XVII века, построенной еще при царице Екатерине II. Архитектура сооружения весьма оригинальна — от поста на первом этаже линиями расходятся коридоры, и вверх ведут лестницы. Еще два этажа достроено уже при советской власти из-за потребности в дополнительных местах для врагов родины. Последний ремонт видимо сделали совсем недавно или просто постоянно подновляли-подкрашивали. В какой-то мере тоже ведь лицо советской власти.

Мне предстояло перейти из здания тюрьмы в следственный корпус, который находился рядом и соединялся коридором. Очень удобно, следователям никуда не надо мотаться, заключенных приводят прямо к ним в кабинеты. Вот и я оказался на рабочем месте уже знакомых мне «космонавтов», тех, что уже приезжали на расспросы в Бутырку. Меня вежливо усадили, предложили чай, покурить, стали расспрашивать, как дела, как прошел суд, какой срок дали. Несомненно, все это они прекрасно знали, просто разводили чисто человеческим разговором. Посетовали, что давно уже хотели вернуть меня с этапа, да никак не могли отловить. Забавно, словно я беглецом от них бегал. А причина в том, что бюрократическая переписка шла медленней, чем мы двигались, и из Красноярска пришлось уже вытаскивать по звонку. Кабинет следователей был завален разными папками, настежь раскрытое окно выходило на прогулочные дворики. Час в день — святое право на прогулку для всех и везде. Если ты конечно не нарушитель. И приглашают здесь на нее так: «Пожалуйста, пройдите на прогулку». Кстати, существует шуточный вопрос: «Какая разница между общением с надзорным персоналом в двух пенитенциарных системах?» Ответ такой: «В КГБ говорят на «вы». В МВД тоже говорят на «вы»: «Вы, е… в рот».

После небольшого лирического введения мне задали вопросы по существу и, дабы не играть в долгие игры, показали чистосердечное признание Бориса Жукова. В той части, которая касалась меня и наших совместных махинаций. Забавно, что само признание предварял некий философский эпилог, мол «чего уж скрывать и так очевидное, а тут, глядишь больше скажешь — меньше дадут». Я всегда считал иначе, но, может, и ошибался. В итоге Боря заработал ту же «десятку», что и я, хотя масштаб его преступлений был значительнее.

В признаниях Бориса речь шла о сделках с золотыми слитками, в которых мы были партнерами. Я использовал его канал поставки, ибо ему было выгодно покупать у поставщика-контрабандиста по максимуму. Скидки за опт, никуда не денешься. Необходимые объемы закупок помогал обеспечивать также я, доставая валюту в значительных количествах. Другая вполне вероятная причина нашего союза — желание Бориса иметь компаньона в своем нелегком ремесле. Я идеально подходил на эту «должность» — незапятнанный авторитет, надежность, известность.