Полны атак бурно плескались от борта до борта. Логично было бы предположить, что американцы уже исчерпали все свои силы и вот-вот остановятся, сдадутся, признают за нами право сильнейших хоккеистов Олимпиады. Но нет. На шайбу, заброшенную Мальцевым, ответил в третьем периоде Джонсон. 3:3. А еще через полторы минуты Эрузионе вывел хозяев льда вперед. Бесплодны попытки исправить ситуацию. Питомцы Брукса не только осмысленно защищались, но и беспрерывно контратаковали. Наши же играли чем дальше, тем хуже. Не было ни разнообразия в тактике, ни слаженности в обороне. Атаки не выглядели убедительными. Одно дело — вихрем летать у чужих ворот, а другое — забивать при этом шайбы.
Да, исход поединка решил один гол — недаром так назвали книгу, которую я цитировал выше. Американцы ликовали. Брукс объяснял успех верной тактикой, которую они подобрали. Блестяще, по мнению тренера, сыграл вратарь Крейг, надежность которого как бы стала фундаментом победы. «Что же касается советских хоккеистов, — отметил Брукс, — то они действовали в несвойственном им примитивном стиле. Они сделали много бросков по нашим воротам (39 против 16), но реальных голевых ситуаций создали мало».
Брукс в интервью корреспондентам говорил также, что, по существу, он и его команда исповедуют тарасовский подход к игре и тренировкам.
…Стиснув голову, я долго сидел в одиночестве, снова и снова переживая все случившееся.
Вернулся с ужина Володя Крутов, но, когда увидел мое состояние, деликатно вышел из нашей общей каморки, оставив меня одного.
«Можно ли было взять пропущенные шайбы? — спрашивал я себя. — Да, они явно не входят в число тех, которые считаются «мертвыми», я должен был их брать. Что же произошло? Может быть, нас, ветеранов, подвело слишком сильное желание стать трехкратными олимпийскими чемпионами? Так бывает: излишнее старание сковывает, превращается в свою противоположность».
Это ужасно, когда ты не оправдываешь надежд множества болельщиков. Это так больно…
Я думал о том, что зря меня заменили после первого периода. Не мог я больше ошибиться в том матче, уверен — не мог. Володя Мышкин превосходный вратарь, но он был не готов к борьбе, не настроен на американцев. Выходить на замену всегда очень тяжело, а в таком матче особенно.
Что было дальше? В последний день зимней Олимпиады американская команда обыграла финнов (4:2) и, таким образом, повторила «золотой успех» Скво-Вэлли. Мы одолели шведов (9:2), а в итоге остались с «серебром».
…Когда самолет с олимпийцами приземлился в Москве, встречающие на руках понесли от трапа лыжника Николая Зимятова, главного героя той зимней Олимпиады. Нас же оттерли в сторону, демонстративно не замечали. Поделом, конечно. Но все же… Как относительна цена спортивных успехов! «Серебро» у хоккейного болельщика совсем не в чести, только «золото» ему подавай. Мы сами «виноваты» — десятилетиями приучали к этому.
…После Лейк-Плэсида уже прошло много времени. Постепенно стерлись из памяти досадные подробности нашего «тюремного» быта. Забылись детали почти всех встреч. Но матч с американцами я помню так отчетливо, будто он состоялся вчера. Вот Шнайдер под острым углом неожиданно и сильно бросает шайбу в ворота — я с некоторым запозданием выкатываюсь ему навстречу, уж больно внезапно он здесь появился, да и по логике он должен был отдать пас партнерам… Вот Джонсон один на один со мной — неприятно, опасно, но ведь я столько раз выигрывал такие единоборства, столько буллитов отразил, а тут… Нервы? Одно я и сейчас говорю твердо: не мог я больше ошибаться, сердцем чувствую — не мог. Ну да после драки кулаками не машут.
Потребуется еще четыре года упорной работы, ожиданий, синяков, побед и неудач, чтобы на следующей Олимпиаде в Сараеве вернуть нашему хоккею титул олимпийского чемпиона. Но об этом — в одной из следующих глав.
Судьба крепко взялась за меня в ту пору. Наверное, если бы я тогда покинул каток, ушел из спорта, никто бы не сказал худого слова. К тому времени я уже хранил в своей коллекции две золотые и одну серебряную олимпийские медали. Меня трижды признавали лучшим хоккеистом СССР. Ни один вратарь любительского хоккея (да и профессионального, наверное, тоже) не имел столько разных почетных титулов.
Я учился тогда на заочном отделении Военно-политической академии имени В. И. Ленина, куда поступил в 1979 году. Забот хватало. Дома росли дети, которых я, увы, почти не видел. Димка уже собирался в первый класс. Младшая Иришка была не по годам серьезной и собранной. «У нее папин характер», — утверждали родственники.
Читать дальше