Майя Плисецкая: Тринадцать лет спустя

Бежар поинтересовался, каких цветов туалеты я привезла с собой. Цвет моего туалета Бежар выбрал черный. А Карла Фраччи облачилась в платье белое, кружевное. Сам творец был в черных брюках и черной водолазке — как обычно он появлялся на публике.

По замыслу Мориса, состоя с ним в связи, я тайно была влюблена в белоснежную Карлу Фраччи. Мне надлежало выказать пластикой свое влечение к другой женщине. Бежар просил меня страстно, но скрытно обвивать ее тело под белоснежным покровом, трогать ее груди. Сам он играл при этом ревность и беспокойство (немножко вариант из личной жизни писателя Бунина). А вкратце да в сути наш эротический треугольник был таков: Бежара тянуло ко мне, меня к Фраччи, а Фраччи к Бежару…

Большое значение Бежар придавал моему рукопожатию, заставляя в процессе репетиций повторять его вновь и вновь. Пока не удостоверился, что я поняла задачу и жму его руку с мужской резкостью.

Вечером, уже перед самым выходом на сцену, стоя за первой кулисой, он все повторял и повторял со мной упражнение в мужественности моего рукопожатия. Эта деталь была для него чрезвычайно важна.

Затея удалась. Публика следила за нашими любовными перипетиями с напряжением. Мы долго кланялись. А газеты поместили фотографии нашей троицы, снятой на премьере, на самых видных местах.

В тот же вечер и в том же черном карденовском платье с двумя яркими красными пуговицами я станцевала сцену «камешки» из бежаровской «Айседоры». Фраччи тоже танцевала отрывок из своего прежнего репертуара.

Следующим утром Бежар, явно удовлетворенный успехом своего фестиваля, сымпровизировал для меня замечательный номер на музыку Баха — Гуно, фонограмму которой я предусмотрительно взяла с собой. Прежде чем импровизировать, Морис несколько раз внимательно прослушал знакомую ему пьесу — знаменитую «Ave Мария», — первую прелюдию Баха, к которой Шарль Гуно дописал гениальную мелодию.

— Мы назовем этот номер «Ave Майя», — сказал Бежар и взял в руки две старые программки, лежавшие на стуле в репетиционном зале. — Это будут твои два веера, одна сторона белая, другая красная. — И начал импровизировать.

Было это незабываемо.

Он протанцевал без остановки весь номер, обнял меня, поцеловал и произнес:

— Ты запомнила? Повторить второй раз так складно я уже не смогу. Но тебе дадут видео.

Бежар исчез за дверью. Звукорежиссер включил фонограмму. Наверное, чтобы я лучше запомнила. Внезапно дверь вновь отворилась, и на пороге репетиционного зала появился Бежар. С мефистофельским лукавством, улыбнувшись, он сказал одну лишь фразу:

— Я самый быстрый балетмейстер в мире…

Мой брат Азарий, снимавший бежаровскую импровизацию на видео (он долгие годы работает в бежаровской труппе), вечером того же дня отдал мне кассету с записью. Теперь я могла вновь с восторгом погрузиться в причудливый и терпкий мир бежаровских фантазий.

С детских лет, не сочтите, пожалуйста, это выдумкой, я чувствовала какую-то тайную связь с лебединым племенем. И не сценически только, но и жизненно, повседневно.

Сейчас мы с Родионом в Швейцарии, на музыкальном фестивале в Вербье. Здесь я урывками продолжаю работать над новыми главами этой книги.

Вчера, после симфонического концерта, нас пригласили в симпатичнейший горный ресторан. В течение всей трапезы что-то меня раздражало и отвлекало от предлагаемых блюд, временами щекоча оголенную сзади шею. Но за спиной у меня была сплошная бревенчатая стена. И может, щекоталась сама по себе моя кожа?

Перед десертом я все же обернулась. Оказывается, стена за мной была украшена ожерельем из сушеных красных перчиков. А в самой середке висело большое белое лебединое перо. Оно и щекотало меня. Лебединые перья я отличаю безошибочно. Сколько раз за мою профессиональную жизнь кроила я из таких перьев головные лебединые уборы. И для «Озера», и для «Умирающего лебедя». Вновь маленькое дружеское послание от лебединого рода. Новейшее..

А как можно объяснить обязательные лебединые церемонии приветствия и прощания лебединых стай в дни моих приездов и отъездов в наш литовский дом, стоящий прямо на озере. Только я, приехав, вхожу в дверь — появляются лебеди. И это происходит всякий раз в любое время года.

Мы любим встречать в Литве Новый год. Дому уже без малого четверть века. Теперь мы его старательно утеплили, соорудили уютный камин. И когда за двойными теперь уже окнами потрескивает морозец и подвывают метели, мы с нашей дорогой Наташей Калашниковой — хранительницей обители и всей нашей литовской жизни, — ее семьей и двумя могучими псами, Астой и Шамилем, усаживаемся у елки и пируем. Наташа Калашникова — известная спортсменка, чемпионка мира но гребле на байдарке. Ее муж, Евгений Соколовский, тоже спортсмен. Наталья — одаренный дизайнер, а Женя — умный мастер, способный воплотить ее замыслы в жизнь.