Томас Шёберг - Ингмар Бергман. Жизнь, любовь и измены

В доказательство, что ее страх перед буйным, неуравновешенным нравом мужа вполне оправдан, Гюн Грут предъявила справку, что лечила поврежденный шейный позвонок. Она утверждала, что муж ударил ее с такой силой, что она рухнула на пол, хотя в медицинской справке было написано, что травма возникла вследствие падения в лестницы.

Случившееся дальше Ингмар Бергман описывает в своих мемуарах, а затем в сценарии “Вероломных”. В ходе бракоразводного процесса Гюн Грут решила покончить с унижением и “отказалась впредь играть на мужниных условиях”. Она, двое ее детей и Бергман поселились в четырехкомнатной квартире на Грев-Турегатан, всего в нескольких кварталах от однушки, которую он сохранил за собой для работы. Они взяли с собой и финку-няньку, ту самую, что присматривала за детьми, пока они находились в Париже. Без няньки в самом деле было не обойтись, потому что Грут опять забеременела, на сей раз от Ингмара Бергмана.

Однажды ноябрьским вечером Хуго Грут позвонил по телефону и предложил примирение и соглашение, вместо того чтобы продолжать мучительный судебный процесс. Они договорились посетить адвоката, чтобы подготовить соглашение, и он попросил жену встретиться с глазу на глаз. Бергман пробовал отговорить ее от встречи, но она заупрямилась, ведь по телефону инженер казался мягким и уступчивым. После ужина Грут заехал за ней на машине, и они поехали в парк Лилль-Янсскуген. Вернувшись домой, Гюн Грут рассказала, что муж изнасиловал ее.

Бурную сцену, которая засим последовала, Бергман описал в сценарии “Вероломных”. Ссора, его безумная ревность, ее щекотливое положение. “Меньше чем за час наши возможности сообща преодолеть кризис умерли. Это было начало конца, хотя мы цеплялись друг за друга в отчаянной попытке помириться”, – пишет он в “Волшебном фонаре”.

Соглашение между супругами Грут детально устанавливало, как надлежит урегулировать конфликт в отношении опеки над детьми. Один из параграфов оговаривал, что “в случае, если жена вступит в брак с режиссером Ингмаром Бергманом, ее право на опеку будет рассмотрено повторно”. В фактической ситуации суд решил предоставить опеку над детьми Гюн Грут.

Таким образом, по крайней мере в данный момент, дело было закрыто, но экономические заботы остались. Финансовое положение Бергмана выглядело плачевно, и ему пришлось взять ссуду в “Свенск фильминдустри”. На условии, что он снимет пять фильмов за две трети своего нормального гонорара и погасит заем в течение трех лет.

Тридцатого апреля 1951 года родился сын, которого назвали Юхан Ингмар Даниель. Чтобы стимулировать схватки, они пили шампанское и на старом бергмановском “форде” колесили по ухабистому Ладугордсъердету. Оставив Грут в родильном отделении, Бергман вернулся домой, выпил еще, поиграл в старую игрушечную железную дорогу и уснул на полу.

Через несколько месяцев ему исполнится 31 год, он все еще был женат на Эллен, собирался жениться на Гюн, снова стал отцом и нес ответственность еще за пятерых детей. Летом 1952 года он снимет фильм, который еще больше запутает его постоянные истории с женщинами.

Ингмар Бергман жил с новой семьей на Грев-Турегатан, 69, в квартире, которую они с Гюн Грут купили за 26 000 крон. Пятый этаж, без лифта, но светлая, солнечная, четыре комнаты и кухня – 120 квадратных метров, со вкусом обставленные мебелью работы Карла Мальмстена.

В квартале оттуда на этой же улице у него была однокомнатная квартира с балконом, где он работал. Решение практичное, всего-то сто – двести метров от одной квартиры до другой, и добрый друг Вильгот Шёман мог видеть, как он спешит из подъезда в подъезд. “Одна комната для любви, одна – для работы”, как он выразился.

Однажды вечером осенью 1951 года наставник пригласил его поужинать на Грев-Турегатан, 69. Шёман и не догадывался о проблемах в этой семье, прежние обстоятельства хозяев и мучительные разводы, казалось, не оказывали негативного влияния на атмосферу. Ингмар Бергман хотя и не развелся пока с Эллен, но бракоразводный процесс шел полным ходом. А развод Гюн Грут был завершен и сдан в архив.

После ужина Грут понесла малыша Ингмара в ванную, Шёман пошел за ней. Возможно, размышлял он, у Грут теплело на сердце, когда она думала, что он символизирует – ее и Бергмана любовное путешествие в Париж осенью 1949-го. Припудривая младенцу попку, она сказала: “Знаешь, что говорит Ингмар? Что он впервые чувствует себя отцом!” Шёман, как он пишет в своих мемуарах, ощутил в этих словах друга скрытую жестокость: а как же остальные пятеро детей, что он чувствовал к ним? “Но радость Гюн сохранилась во мне”. Малыш с припудренной попкой позднее не припомнит ни дня, когда бы Ингмар Бергман жил дома; наоборот, ему запомнилось, что папа появлялся на днях рождения и тогда приносил с собой игрушечную железную дорогу, целый ящик вагонов и локомотивов. Или показывал Чаплина, “Микки-Мауса”, “Кота Феликса” и объяснял, как делается фильм.