Дмитрий Быстролётов - Пир бессмертных - Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Щедрость сердца. Том VII

— Привет, товарищи. Начнем сдачу. Вот Кирилл, которому я сдаю дела. Альдона, знакомься — это Эрика, твоя сменщица. А это ее муж — Людвиг, он сменит Ганса. Дальнейший порядок таков: Кирилл и я сейчас покинем вас на три дня, а вы разбейтесь на пары и время проведите здесь, в Сент-Альберто, или где-нибудь поблизости. Новенькие, задавайте побольше вопросов, а вы оба, Альдона и Ганс, подробнее на них отвечайте. Неясностей или недоговоренностей не должно быть! Эрика и Людвиг, помните: потом будет поздно выяснять случайно упущенное! Встреча на этом месте в десять утра восьмого января. Потом старые работники станут на ваши рабочие места. Эрику и Людвига я лично познакомлю с нашими помощниками-антифашистами Вилемом, Куртом, матушкой Луизой, Аптекарем и Кэтль. Все ясно?

— Ясно! — негромко отвечают четыре голоса.

Голый парк. Вьюжный зимний день. Свист зимнего ветра в гнущихся ветвях. Темные, обсыпанные снегом фигуры с поднятыми воротниками. Лёвушка провожает в Москву Сергея, Альдону и Ганса.

— Сергей, зайди к нам сразу же. Передай жене все, что я сказал, а детям раздай игрушки. Скажи, что папа скоро вернется. Иштвану в Москве передай привет и всем товарищам тоже. Скоро там буду и я. Ну, давайте руки! Последний год прошел неплохо, работали мы дружно, за все вам спасибо! До скорого свидания!

Лёвушка обнимает уезжающих. Они уходят, и долго еще в метели стоит одинокая черная фигура среди качающихся голых деревьев и смотрит вслед ушедшим товарищам.

Большое невзрачное деловое кафе, скорее похожее на сарай. Освещение недостаточное. Деловая, случайная публика: все быстро заходят, наскоро встречаются, наскоро пьют кофе, договариваются о делах и бегут дальше. Явно преобладают мужчины. За столиком, отгороженным от соседних столов решетками, сидит Дорис Шерер в форме. Она уже штурмфюрер. Задумчиво склонив голову, она помешивает ложечкой кофе. Входит Флорика в трауре, обходит кафе в поисках незанятого столика, замечает любопытные взгляды мужчин и останавливается у столика, где сидит Дорис. Говорит нерешительно:

— Здравствуйте еще раз, фрейлейн Шерер. Все столики заняты мужчинами. Разрешите присесть к вам… Я на минутку…

Равнодушный взгляд Дорис. Видна темная половина ее лица. Любезный ответ с официальной улыбкой:

— Прошу. Сейчас час «пик», и мы могли бы договориться о совместном завтраке в кафе еще утром, на работе. Садитесь, пожалуйста, мадам Бомбеску.

Официант подает Флорике кофе.

Флорика:

— Неуютное место. Я не думала, что берлинские кафе так негостеприимны. У нас, в Бухаресте, каждое кафе — это приветливое гнездышко.

Дорис рассеянно:

— Это деловое кафе. Линденштрассе — далеко не модная улица. Сюда забегают лишь по делам.

Флорика, видимо, волнуется.

— Я это вижу, моя дама. Ну, а если главное дело лежит не в уме, а на сердце, что тогда делать? Забежишь от тоски в первое попавшееся кафе и заговоришь с соседом, просто, чтобы чувствовать, что рядом сидит живой человек. Я одинока. Сегодня на работе хотела заговорить об этом, но не решилась. С вами это никогда не случалось?

Видна левая, светлая сторона лица Дорис. Она откидывается на изголовье, закрывает глаза. На губах легкая улыбка. Отвечает не сразу, после паузы:

— М-м-м… Случалось… Это было так давно…

Флорика горячо:

— Я это вижу, моя дама. Мы знакомы уже почти два года, и я вас уважаю как достойную дочь немецкого народа. Это дает мне смелость задать еще один вопрос, еще более личного характера: а не случалось ли вам любить — любить безнадежно и мучительно? Простите мой вопрос, однако вы не только штурмфюрер, но и женщина! И мы сидим в кафе в нерабочее время.

Дорис, улыбаясь, пожимает плечами.

— Случалось любить, но любовь — это счастье и радость, и я не понимаю, как можно любить мучительно и безнадежно. Все надежды у любящей женщины исходят из чувства любви. Пока оно живо, живы и надежды.

Она встает.

— Официант, я плачу.

Подходит официант. Флорика торопливо допивает свой кофе.

— Получите и с меня, герр обер!

Официант получает деньги, дает сдачу, получает на чай, важно отвешивает поклон и с достоинством отходит. Дорис одевает пилотку и перчатки.

Флорика горячо, чуть касаясь руки в черной перчатке:

— Ну, видите, моя дама! Теперь я скажу, почему любовь может быть мучительной и безнадежной. Это бывает, когда любимого человека рядом нет.

Дорис вытягивается по-военному. Прикладывает руку к пилотке.

— Прощайте! И все же я отвечу вам: мой любимый умер, но память о нем — это свет, который озаряет мою жизнь. Я живу чувством ежеминутного общения с умершим. В этом моя радость и сила. Вы видите, мадам, что я безобразна, но не жалейте меня — я счастлива. Выполнить заветы друга — это достойный выход из такого положения.