Дмитрий Быстролётов - Пир бессмертных - Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Щедрость сердца. Том VII

— А я?

— Вы остаетесь пока в старой вилле, но скоро Гаэтано построит для вас новую. Вам обеспечена жизнь дамы на уровне, соответствующем вашему достоинству.

— Ты шутишь?

— Нет.

— И почему переход на «вы»?

— Надо подчеркнуть значение разговора. В вашей жизни случился эпизод, который следует поскорее забыть. Прощайте!

Грета незаметно вытирает слезы.

— Ты использовал меня и бросаешь, как тряпку. Позор! Не мне, а тебе позор, Сергей!

— Почему?

Грета отвечает тихо, быстро и страстно.

— Я жила только ненавистью… Думала только о себе… Это был ужасный мир, похожий на темный угол, где живут пауки. Вы вытащили меня… Я вспомнила все слова Курта и поняла их… На вашем примере научилась любить людей. Вы были для меня школой… Я любовалась вами и хотела стать такой же, как вы… И вдруг… Ты толкаешь меня обратно в угол… Почему?

— Так что же ты хочешь?

— Уехать с вами. Потом законно развестись с Гаэтано… И забыть о нем.

— Куда уехать с нами?

— Куда надо. Куда вы, туда и я.

— Мы — на новую работу, а ты?

— И я на новую. Я же ваш Орленок! Не бросайте меня!

Пауза. Сергей протягивает руку.

— Ладно. Раз ты отказываешься от покоя и довольства, значит ты наша. Дай руку! Ты действительно Орленок! Поздравляют с победой!

— Над кем?

— Над собой! Все вместе мы сейчас поедем к теплому морю на отдых. Отдохнем — и в бой! В бой!

Агавы и пальмы, сквозь которые видна широкая гладь голубого спокойного моря. На первом плане белая балюстрада и колонна, увитая зреющими виноградными гроздьями. Грета и Сергей, оба в белом. Она стоит, положив обе руки на его плечи.

— Не беспокойся, Сергей, я отдохнула и ко мне возвратился разум. Мы — советские разведчики, и этим все сказано.

Кладет ему на грудь голову.

— Но я еще и женщина. Как эта виноградная лоза рядом с нами, и ей нужна опора, чтобы виться и расти, чем опора прочней, тем более крупными созревают плоды.

Целует его.

— Я хочу снова броситься в пропасть, сжимая тебя в объятиях!

— Парадокс! Съехались на срочнейшее и важнейшее оперативное совещание, а занялись поцелуями!

Степан разводит руками. Грета закрывает лицо и убегает. Степан:

— Плохо, очень плохо! Сергей, ты хоть раз подумал, во что мы обходимся советским трудящимся? А? Сколько требуется вывезти из нашей страны нужного нам хлеба, леса, яиц и прочего для того, чтобы оплатить наше пребывание здесь? Нас направили сюда для беззаветной борьбы с международным империализмом и заклятым врагом коммунизма — фашизмом, а не для поцелуев! Заметь себе, товарищ

Сергей, — не для поцелуев! Ты вот целуешься, а из советского народного кармана — цок! цок! цок! — летят золотые рублики! Нажитые тяжелым трудом! Понял? Советская разведка — дело государственное, и наш разведчик, прежде всего, государственный человек. Ты, Сергей, хоть и беспартийной большевик, но партия тебе доверила государственное дело, и изволь держать себя как партиец.

Он грозит Сергею пальцем.

— Иштван, ты распустил эту группу! Ставлю тебе на вид! Немедленно наведи порядок! Я буду ждать всех на скамье около лодок!

Степан, расстроенный и возмущенный, уходит.

Иштван садится на балюстраду. Закуривает трубку. Перед ним, виновато опустив голову, стоит Сергей.

— Степан выразил свои мысли, как всегда, не очень удачно, но по существу он прав. Никаких любовных чувств в разведывательной группе не должно быть: мы связаны работой на жизнь и на смерть. Мы все любим друг друга и готовы на смерть за каждого и за всех. Мы за любовь, которая объединяет, а не разъединяет. Слышишь?

Курит.

— Подумай, две женщины могут полюбить одного мужчину, начнутся ревность, соперничество и раздор. Былой спайки уже нет! Образовалась щель, и в нее рано или поздно влезут провал и гибель всех нас…

Курит.

— Гони мещанскую любовь вон из группы! Мы — не обычные люди, мы — не мужчины и женщины, а только бойцы! Вот сменят нас, вернемся домой, тогда получим право быть людьми и будем, конечно, любить, как все люди! Но покуда здесь, за рубежом, в боевом подполье, — ты не имеешь права на любовь к одной из своих подчиненных. Сейчас я прочищу мозги Альдоне, а ты пойди и полегче объясни Грете, что личные чувства иногда могут нанести вред долгу.

Сергей молчит.

Иштван встает.

— Приказ: любовь гони из группы в шею!

— Есть, товарищ начальник, любовь гнать в шею!

Вечер в парке курортного городка. Небольшая скамейка, позади которой роскошные группы цветущих розовых олеандров. Над ними гирлянда цветных лампочек. Иллюминация. Свет игриво и весело перебегает взад и вперед. Все залито цветными бликами. Из-за кустов гремит танцевальная музыка. На обоих концах скамейки спиной друг к другу сидят Альдона и Грета и, уткнувшись в платочки, горько плачут. Молчание.