Дмитрий Быстролётов - Пир бессмертных - Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Щедрость сердца. Том VII

Пройден путь длиной в тридцать лет, преодолено множество препятствий, прежде чем «Пир бессмертных» стал достоянием общества, вот об этом пути и пойдет речь.

После смерти деда бабушка уехала жить к матери, она не хотела жить в доме, где стены напоминали о любимом человеке. При переезде на новую квартиру среди вещей я увидел один экземпляр рукописи «Пира бессмертных», глядя на бабушку, еле скрывая радость, молча постучал пальцем по обложке одного из томов. Бабушка прошептала: «И не думай, эти книги тебя погубят ».

Дед оставил бабушке приличное состояние, обеспечив безбедную жизнь на многие годы, тем не менее, бабушка жила на полном пансионе мамы, соблюдая вооруженный нейтралитет. Мама в нашей жизни — единственный и самый близкий человек! Война, арест родителей, исключение из института, голодное существование в военные годы. Первое замужество — первый ребенок, второе замужество — второй ребенок. В 1970-х годах у матери появился третий мужчина — талантливый, можно сказать от Бога, художник и скульптор Васильев Дмитрий Юрьевич, самозабвенно любивший мать и с почтением и уважением, относившийся к деду и бабушке.

В предисловии к книге «Залог бессмертия» автор пишет: «Без всякой надежды быть услышанным при жизни я твердо верю в наше будущее и работаю ради него и для него… Будь что будет — я пишу в собственный чемодан, но с глубокой верой в то, что когда-нибудь чьи-то руки найдут эти страницы и используют их по прямому назначению — для общего блага, для восстановления истины». Об издании книг «Возмездия» в СССР не могло быть и речи. Другое дело — книги других частей «Пира бессмертных» — «Цепи и нити» и «Щедрость сердца». О разведке можно писать всякую чепуху, главное — показать подвиг советского разведчика и победу над коварным врагом, да и об Африке можно рассказать любые небылицы. Подобные литературные произведения в разных вариантах и большими тиражами печатали для детей старшего возраста. Вот на эти обстоятельства и была сделана ставка. С разведкой дело обстояло просто, журнал «Наш современник» обнародовал в 1974 году повесть «Рага bellum» («Готов к бою»). Читатель не мог знать, что изложенные в повести события соответствуют действительности. С Африкой дело обстояло хуже: было ясно, что первый вариант книг «Цепи и нити», с которым знаком читатель, в те годы не издадут. Дед хотел рассказать об Африке и несколько раз переделывал книги, получая замечания:

Приключения у вас все какие-то… заковыристые… маловероятные, понимаете ли? Героя похищают! Это в наше-то время!

Перед моими глазами проносится столько фактов. Я отвечаю:

— Людей похищают в наше время днем в центре Парижа и Нью-Йорка, а уж в Сахаре… Там все можно! Там власть силы.

— Или вот, копье у вас протыкает человека насквозь. Разве оно может проткнуть насквозь?

— Может.

— Гм… Но как-то страшно… Или вот здесь: «Ее груди коснулись моей груди». Разве можно печатать такое? Наши журналы читают в советских семьях…

— Но негритянка в лесах Конго тогда ходила только голой.

— Однако можно же написать что-нибудь про одежду, понимаете, какой-нибудь бюстгальтер одеть на нее, что ли… Нет, такой материал мы не можем принять: если после издания критика разбомбит книгу, то ее повесят мне на шею. Поняли? Я дорожу своим местом… Нет, я не могу рисковать!

Редактора не рисковали, они искали выгоду. Дед на переделку книг «Цепи и нити» положил три года. «Грозовой рассвет над Африкой», «Искатели» и прочие названия. В конце концов, пошлая взятка сдвинула дело с мертвой точки. Беленсон Александр Наумович постарался включить в план издательства «Советская Россия» на 1975 год книгу «Искатели». Бабушка радовалась опубликованной книге, однако радоваться было нечему. Дед не видел гранки книги, к тому времени он умер. Редактор издательства Беленсон потрудился над книгой, часть текста удалил, часть изменил. Изменил и название книги, читателю дали книгу «В старой Африке», которая была неизвестна автору.

Ох уж эти чиновники!

Научные и технические достижения СССР поражали мир. За достижения в науке, технике и искусстве творческим работникам присуждали государственные награды и премии. Подобное отношение государства к творчеству принесло плоды — произведения многих советских авторов, именно советских, вошли в сокровищницу мировой культуры.