Дмитрий Быстролётов - Пир бессмертных - Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Щедрость сердца. Том VII

Разговорившись как-то с одним солидным покупателем, Дитер Шерер узнал новые для себя и очень важные вещи: во всем виноваты коммунисты и евреи, и если удалить их из немецкой жизни — немцам станет жить легче. Позже этот господин принес Шереру десятка два книг и среди них ту, ставшую вскоре знаменитой, которая называлась «Майн кампф». Однако, как уже было сказано, Дитер Шерер читать не привык, он отдал книги дочери, которая как раз окончила гимназию и поступила в двухгодичную школу технического черчения.

Эти книги открыли перед Доротеей новый мир. В гимназии она уже с первых классов тяжело переживала людское неравенство. Ее тяготила и обижала та узаконенная несправедливость, которая давала одним девочкам право и возможность приезжать в гимназию на собственных машинах, а другим оставляла лишь право любоваться чужим счастьем. Вдобавок следует отметить, что внутренний протест маленькой Доротеи уже с младенческих лет приобрел некоторую двойственность и носил своеобразную окраску. С одной стороны — богачи, присвоившие себе все блага мира, а с другой…

Дело в том, что в семьях лавочников из поколения в поколение детям передавалась враждебность к покупателям. Тысячу раз Доротея видела одну и ту же картину: едва занимался рассвет, перед прилавком начинала тащиться нескончаемая вереница закутанных в черные и серые платки худых женщин, похожих на ворон, — из платков торчали их длинные костяные клювы и неслось однообразное карканье:

— Сельди опять подорожали…

— Хлеб несвежий…

— Смалец с водой…

Они никогда не были довольны. Эти серые люди были исконными врагами семьи Шерер, и Доротея с молоком Матери всосала глубокую к ним неприязнь.

Повзрослев, она ближе познакомилась с той категорией врагов, которая возбуждала в ее юной душе одновременно и жгучую зависть, и ненависть. Это были очень нравившиеся ей изящные девушки и приятные молодые люди, не замечавшие ее, несмотря на упорные попытки войти в их среду, — например, молодой инженер Конрад Горст, следивший по поручению фирмы за ее успехами в школе черчения, его красивый приятель Кай фон Ревентлов, служивший в Министерстве иностранных дел, и их знакомая — хрупкая девушка Иоланта фон Фалькенгайн, родственница видного генерала кайзеровской армии.

Доротея обладала спортивными талантами и сумела стать лучшей пловчихой Берлина. Оба молодых человека не раз подходили к ней после удачных заплывов, и она стояла перед ними в мокром белом купальнике, как северная богиня, как воплощение немецкой красоты и доблести. Но, сказав несколько любезных фраз, молодые люди учтиво раскланивались и отходили к своей тщедушной Иоланте. Подхватывая ее под острые локотки, они исчезали в толпе. За чертой стадиона, встретив Доротею, они никогда не кланялись — ее не узнавали, не замечали, не видели. Потому что Иоланта фон Фалькенгайн была своя, а Доротея Шерер — чужая.

Чертила Доротея превосходно, потому что, как однажды сказал директору школы инженер Горст, у нее была твердая рука. Из случайно услышанного разговора Конрада и Кая она узнала, что оба они состоят членами Стрелкового союза. Доротея немедленно записалась туда, и твердая рука быстро вывела ее в состязаниях по стрельбе на первое место среди женщин. И снова она принимала поздравления от учтиво улыбавшихся молодых людей, которые через полчаса, на улице, снова не узнавали ее.

Лишь однажды они допустили ее в свою компанию — только для того, чтобы воспользоваться ее неопытностью, опозорить и выбросить, как тряпку. К Каю приезжал из Мюнхена его друг, такой же развязный красавчик. По этому поводу они устроили пикник и пригласили Доротею. Ее заставляли пить какую-то ужасную смесь, а так как она раньше никогда не пробовала спиртного, то быстро опьянела, и друг Кая увез ее на своей машине к себе в гостиницу и продержал всю ночь. Он лишил Доротею невинности, пообещав непременно жениться. А утром уехал в Мюнхен, и больше она его не видела.

Никакими словами невозможно описать, что пережила она тогда. Происшедшее удалось скрыть от родителей, но куда скроешься от самой себя? Доротея поклялась перед богом, что разыщет и убьет негодяя. И он умер бы от ее руки, если бы не погиб в авиационной катастрофе.

Глухая, тяжелая, слепая ненависть тлела в сердце Доротеи, которая, кстати, к тому времени переменила свое плебейское имя на аристократическое Дорис. Но это мало помогло.

Помимо ее воли в конце концов получилось так, что те серые недруги с северных окраин города слились в ее сознании в одну общую враждебную массу с этими блестящими из западной части.