Константин Телегин - Войны несчитанные вёрсты

Следует здесь особо отметить, что в первых числах августа, когда нам стали известны отрывочные сведения о восстании в Варшаве, войска правого крыла нашего фронта - 48-я и 65-я армии еще пробивались через Беловежскую Пущу, а войска 70-й армии вели тяжелые бои в районе Бреста.

Выехав 2 августа в расположение 2-й танковой армии к наблюдательному пункту исполнявшего обязанности командующего армией генерала А. И. Радзиевского (командующий генерал С. И. Богданов был ранен), мы с К. К. Рокоссовским поднялись на наблюдательный пункт, оборудованный на высокой заводской дымовой трубе. Отсюда при взгляде через стереотрубы открывалась далекая панорама Варшавы, задымленная пожарами и взрывами. Что именно там происходило, понять на таком расстоянии было невозможно. В ходе обмена мнениями была даже высказана мысль - не является ли все это провокацией гитлеровского командования, преследующей цель вызвать нас на поспешные, неподготовленные действия, заставить ринуться без должной подготовки под огонь хорошо организованной вражеской обороны?

Всем нам не терпелось внести ясность в сложившуюся в Варшаве обстановку, но разведывательные возможности фронта значительно ограничивались прочностью и круговым характером обороны польской столицы немецко-фашистскими войсками.

Само собой разумеется, что лучшим способом прояснения обстановки было занятие Варшавы или хотя бы плацдарма поблизости от города. Однако противник рассматривал вислинскую оборонительную полосу как свою последнюю надежду удержать наступающие советские войска за пределами Германии. Следующим, примерно равным по мощности водным рубежом обороны был только Одер. На Висле и Нареве были собраны противником силы, призванные остановить советские войска если не насовсем, то на достаточно продолжительное время.

Кроме того, следовало иметь в виду, что наши войска, прошедшие, как уже было помянуто, более 600 километров, основательно оторвались от своих тылов, испытывали крайние трудности (хотелось бы подобрать более сильное определение!) со снабжением всем необходимым. Что касается войск правого крыла фронта, то они сумели выйти к Висле только в начале сентября и только 5 сентября форсировали Нарев значительно севернее Варшавы, заняли плацдарм в районе Пултуска. Чуть позже, использовав этот успех 65-й армии, войска 48-й армии заняли второй плацдарм в районе Ружан.

В то же время не менее загадочным, чем обстановка в Варшаве, было для всех нас поведение руководителей восстания. Все наши многократные попытки войти в связь с восставшими (весь август и начало сентября!) с использованием радиоволн, на которых работали (как мы могли предполагать) рации руководства восстанием, ни к чему не привели. На наши запросы рации не откликались. Не делалось попыток выйти с нами на связь и при помощи наших западных союзников, хотя с ними руководители восстания связь поддерживали постоянно, о чем нам стало известно из информации работников Генерального штаба.

Нам было известно, что в конце июля 1944 года глава польского эмигрантского правительства Миколайчик находился в Москве, что Советским правительством, несмотря на разрыв дипломатических отношений с лондонской кликой, принимаются меры к созданию условий для обсуждения польских дел самими поляками. Для этой цели из Люблина были приглашены в Москву председатель Крайовой Рады Народовой Б. Берут, председатель Польского комитета национального освобождения Э. Осубка-Моравский и главнокомандующий Войском Польским генерал М. Роля-Жимерский.

Несколько позже нам стало известно, что переговоры эти окончились безрезультатно. Лондонские эмигранты держали себя вызывающе, стремились доказать основательность своих неограниченных претензий на представительство интересов польского государства в международных делах.

Державные амбиции польского эмигрантского правительства лишены были всякого, хоть сколько-нибудь убедительного, основания, поскольку на протяжении всей войны эта клика защитников интересов буржуазии упорно отказывалась от военного сотрудничества с Советским Союзом, хотя было ясно, что по своему территориальному положению Польша в конце концов будет освобождена именно Красной Армией. Больше того, созданную в 1941-1942 годах при полном материальном обеспечении советской стороной польскую армию ее командующий генерал Андерс по приказу своего лондонского правительства увел в Иран, подальше от района боевых действий. Уводя армию в Иран, Андерс отказался выделить хотя бы две дивизии для участия в обороне Сталинграда, где в это время решались судьбы всей войны, в том числе и судьба Польши.