Артем Драбкин - На войне как на войне. «Я помню»

Такое ЧП… Этот взвод сразу заменили на передовой, и началось выяснение. Всех построили, но никто не сознается. А среди следователей был такой пожилой, седой уже весь и, видно, очень опытный. Он все приговаривал: «Я ведь все равно узнаю» – и начал ходить вдоль строя, заглядывая всем в глаза. Остановился возле какого-то молодого и говорит: «Это он стрелял, заберите его». Тот в крик: «Я не стрелял, это не я, я знаю, я скажу кто…» И тут их главарь сам выходит из строя: «Сволочь!»

Этого молодого как искупившего вину сразу из части убрали, а всю нашу роту построили буквой П. Зачитали приговор, главарь лишь попросил закурить, ему дали папиросу, а потом один из особистов выстрелил ему в висок…

– А еще доводилось вам присутствовать при показательных расстрелах?

– Несколько раз за всю войну. В 43-м расстреляли солдата, который увиливал от фронта. Ведь новобранцев хотя бы пару недель учили в запасном полку, и только потом их направляли на передовую. Так этот солдат раз шесть умудрился из маршевой роты вернуться в запасной полк. За трусость его перед строем и расстреляли.

Второй случай был, когда расстреляли командира 8-й отдельной штрафной роты. Это был очень боевой офицер, у него уже тогда было два ордена и несколько медалей, но он был буйного нрава и очень любил выпить. И вот один раз он опять напился и застрелил одного из штрафников, из-за чего не знаю. Моментально собрали комсостав, зачитали приговор, и за превышение власти его расстреляли…

А третий случай был, когда мы освобождали Юг Молдавии. Из штаба дивизии сбежали старший лейтенант и его любовница, она, кажется, была в звании лейтенанта. Они украли дивизионную печать и бланки различных документов. Их поймали только в Ташкенте, вычислили, ведь они отоваривали продовольственные и денежные аттестаты. Привезли к нам в часть обоих, но когда выяснилось, что девушка оказалась беременной, то ее сразу отпустили, даже не судили, просто демобилизовали из армии. А этого дезертира и шкурника перед строем офицеров расстреляли.

– За время службы в штрафной роте что еще запомнилось?

– Пару раз ходили в разведку боем, а это значит, что назад возвращалась только половина людей… А ведь по численности штрафная рота была вдвое больше обычной, во взводах было по 60–80 человек… Тогда погибло несколько наших офицеров, а командир роты Баланда был ранен, ведь командиры ходили в атаку вместе с солдатами. Но вообще эти почти три месяца я вспоминаю хорошо: боев было мало, кормили нас просто отлично, обмундирование заменили на новое. Вообще многие солдаты, уже искупившие свою вину, не хотели из роты уходить, у меня, например, командирами отделений остались именно такие солдаты.

– Ваше отношение к «разведке боем».

– Не думаю, что это правильный метод. Потери тех, кто ее проводил, почему-то не учитывались, а если их посчитать, то уже вроде как и теряется ее смысл. Мое мнение, что нужно было более тщательно изучать передний край немцев, лучше выявлять их огневые точки, а не бросать людей на убой…

– Расскажите, пожалуйста, как вы ходили в разведку за «языком».

– В разведку мне довелось сходить два раза. В первый раз это было на Миус-фронте, во время подготовки ко второму наступлению. Очень нужно было взять свежего «языка».

Группа разведчиков перед выходом в поиск

Меня вызвал к себе командир роты Баланда и поручил организовать и провести разведку с целью захвата «языка»: «Подбери ребят, нужно взять «языка». Если удача будет, со всех судимость снимем, и мой тебе совет, возьми лучше моряков». А у нас было человек десять моряков Азовской флотилии, осужденных за то, что в увольнении, пьяные, они подрались и убили трех человек из комендатуры, патруль, кажется… Я знал, как грамотно подготовить и организовать «поиск», поэтому особого страха тогда у меня не было. Попросил на подготовку три дня, но Баланда мне дал всего два.

Строго соблюдая маскировку, используя трофейную стереотрубу, мы наметили маршруты подхода и отхода, четко распределили обязанности. Отобрали для поиска тринадцать человек: десять моряков, я, мой ординарец Бурлаков и урка по кличке «Лиса». Этот Лиса был очень пронырливый и по-своему талантливый. Он, насколько я понял, был фальшивомонетчик, а уж сделать карты ему тем более ничего не стоило. С картами в штрафной роте был один забавный эпизод. Штрафники часто играли в карты, и Баланда решил с этим бороться. Отобрал у них колоду карт, но Лиса сделал еще одну. Тогда Баланда с двумя своими заместителями зашли в землянку к этим штрафникам и потребовали отдать карты. Те не отдают, тогда они устроили обыск. Обыскали всех и все, один раз, второй, ничего не нашли. Ни с чем ушли. Потом внезапно устроили еще один обыск, но опять ничего не нашли. Тогда Баланда сдался и сказал им так: «Хорошо, разрешу вам играть, но скажите, куда вы спрятали карты». И оказалось, что когда при обысках он заходил в землянку, они эту колоду незаметно клали в карман самому Баланде, а когда он выходил, они колоду брали обратно…