После уроков, пообедав и выполнив домашние задания, Женя бежала опять в школу на репетицию драмкружка. Сцена стала ее главным увлечением. Руководила драмкружком преподаватель русского языка и литературы Татьяна Ивановна Некрасова. По ее предложению решено было инсценировать и поставить повесть Н. В. Гоголя «Майская ночь, или утопленница». Драмкружковцы повесть хорошо знали, и это упрощало дело.
Стали распределять роли. Роль главной героини, Ганны, Татьяна Ивановна поручила Жене. Та втайне мечтала об этом и, когда мечта ее осуществилась, чуть не захлопала в ладоши от радости.
Распределение ролей прошло бы без сучка, без задоринки, если бы обошелся Гоголь в своей повести без старухи свояченицы. Девочка, которой дали эту роль, наотрез отказалась ее играть. Очень уж несимпатичной выглядела старуха.
Татьяна Ивановна спросила, кто желает сыграть старуху. Все молчали.
— Девочки, так мы с места не сдвинемся, — сказала Татьяна Ивановна. — Роль эта не хуже других, пожалуй, даже интереснее. Надо кому-нибудь ее взять. Не отменять же нам спектакль.
Юные «артистки» только переглядывались, но охотниц явно не находилось. Каждая про себя думала: «А почему именно я должна играть старуху?»
Татьяна Ивановна начала говорить о том, что Станиславский не делал различия между главными и третьестепенными ролями, ибо удача спектакля зависит от хорошей игры каждого актера, каждая роль — почетна. Но горячая ее речь не убедила девочек. Раздосадованная их упрямством Татьяна Ивановна сказала:
— Ну, как хотите. Видимо, спектакль у нас не получится. Можете идти домой.
Огорченные драмкружковцы начали покидать класс. Оставалась на своем месте одна Женя. Когда все вышли, Татьяна Ивановна, одеваясь, обратилась к ней:
— А ты чего ждешь?
Женя встала, будто собиралась отвечать урок.
— Татьяна Ивановна, позвольте старуху сыграть мне. А Ганну пусть возьмет Крылова, ей очень хочется… Для меня роль свояченицы даже интереснее, потому что она трудная… Правда же! Честное же слово! — заметив, что Татьяна Ивановна улыбается, горячо заверила Женя.
А у самой кошки на душе скребли. Так хотелось сыграть Ганну — и вот приходится отказываться. Но что поделаешь — спектакль-то должен состояться… Иначе грош цена их драмкружку, да и всем им, его участницам…
А Татьяна Ивановна улыбалась вовсе не от недоверия. Просто ей было приятно смотреть на Женю. Слушая ее, она думала, что вот такими минутами и платит жизнь педагогу за недосыпание, за переутомление, за вечную издерганность…
«Майская ночь, или утопленница» была поставлена и имела успех. Старухе свояченице в исполнении Жени Рудневой аплодировали так же горячо, как и другим персонажам.
Успех воодушевил. Решили показать спектакль в подшефном селе Черном. Сельский клуб — помещение чуть больше обыкновенной избы, сцена — повернуться негде. Для изображения ночи нужен был голубой свет, но до голубого ли, когда и обычный — керосиновая лампа — едва теплился и коптил в спертом воздухе. Народу набилось столько, что передний ряд зрителей грудью навалился на рампу…
На следующий день, тихонько посмеиваясь при воспоминании о вчерашнем, Женя записывала в дневник:
«И смех, и грех! Подвел нас Молчанов, который исполнял роль винокура Каленика. Накануне он простудился и на сцене шипел и хрипел, словно Змей-Горыныч. Я и Романов, играющий голову, должны бы ужасаться и креститься по ходу его страшного рассказа, а нам не до того — смех душит, хоть со сцены беги. Но зрители, кажется, ничего не заметили, хлопали оглушительно».
«ВО МНЕ ЖИВЕТ И РАДОСТЬ И БОРЬБА…»
В Салтыковке не было школы-десятилетки, и после окончания седьмого класса Женя перевелась в московскую школу № 311 Куйбышевского района. Семья переехала в Лосиноостровскую, поближе к месту работы отца. Да и Жене отсюда легче было добираться до школы.
Вставать теперь приходилось рано, чтобы успеть на электричку. Зимою Женя уезжала задолго до рассвета, а возвращалась затемно. При дневном свете заваленную снегом Лосинку она видела только по воскресеньям. На занятия и обратно ездили веселой шумной компанией, потому что многие Женины одноклассники перешли в ту же школу. Это помогало преодолеть одиночество, которое неизбежно для человека, попавшего в незнакомый коллектив.
И все же первые месяцы в новой школе достались новичкам нелегко. Столичные одноклассники относились к «провинциалам» либо безразлично, либо с легким пренебрежением. Все они здесь учились с первого класса, у них сложились свои традиции, свои дружеские «кланы». Войти в такой «клан» обыкновенному смертному, который не показал себя в драке бесстрашным кулачным бойцом, не надерзил отважно учителю или тем более директору, не построил управляемой по радио модели самолета, нечего было и думать.
Читать дальше