Юрий Герт - Эллины и иудеи

В годы революции в Москве существовал театр "Габима", игравший на иврите. В его работе активно участвовал Вахтангов. Но многие еврейские писатели вместе с крупнейшим из них — Хаимом Бяликом уехали в 1921 году в Палестину (через год, в 1922 году, Бердяев и значительнейшие деятели русской культуры были выпровождены на Запад), "Габима" в 1925 году перебирается в Палестину, где здравствует и по сию пору. Иврит в СССР запрещается. Деятели культуры, пользующиеся этим языком, оказываются в тюрьмах.

Евреи, в прошлом не имевшие права владеть землей, получают возможность заниматься земледелием — в Белоруссии и на Украине, а также в Северном Крыму. В декабре 1926 года перепись зарегистрировала 155 400 евреев-земледельцев, что составило около 6% еврейского населения в стране. В 1928 году эти цифры достигли 220 000 человек, т.е. 8%.

В Белоруссии идиш признается одним из четырех официальных языков. На Украине имелось три автономных еврейских района. В 1031 году на Украине в 46 судах, в Белоруссии — в 10 судах, в РСФСР — в 11 судах разбирались дела на идиш. На Украине и в Белоруссии в школах на идиш обучалось 120 000 детей. На идиш писали Давид Бергельсон, Перец Маркиш, Дер Нистер, Давид Гофштейн, Мойше Кульбак, Лев Квитко, Изи Харик, Ицик Фефер. В Москве работал театр Михоэлса, в Киеве и Минске имелись театральные студии на идиш. Функционировали два научных института: "Институт еврейской пролетарской культуры" при Украинской АН и еврейский отдел Белорусской АН. Продолжали издаваться журналы "Еврейская старина", "Еврейская летопись" и др.

В конце двадцатых — начале тридцатых годов, когда национальное самосознание, национальные культуры под лозунгом "борьбы с националистическими уклонами" начинают подавляться, когда сталинский террор переживает расцвет, одной из первых его жертв оказывается еврейство. Закрываются все национальные организации, научно-культурные учреждения. Культурно-историческое наследие еврейского народа полностью игнорируется, будь то даже еврейская школа. Впрочем, еврейские школы закрываются. Еврейские молитвенные дома и синагоги постигает та же участь, что и православные храмы или мусульманские мечети: нет ни средств, ни свободного отправления религиозного культа, ни возможности подготовки раввинов, ни печатания молитвенников, библии и талмуда. У меня до сих пор сохранилась Библия, принадлежавшая деду: изданная в Вене в 1897 году "Британским и иностранным библейским обществом" на иврите и на русском языке, в отличном, не поддающемся времени переплете, она существует уже почти сто лет...

В те же тридцатые годы были репрессированы многие деятели еврейской культуры, почти прекратилось издание книг и журналов на идиш. В те годы почти целиком "очистился" от евреев высший партаппарат. Наркомат иностранных дел и другие управленческие структуры также подверглись "чистке". Это совпало с заключением пакта Молотова-Риббентропа. В связи с дружескими отношениями, соединившими СССР и Германию, критика фашизма запрещалась, равно как и упоминание об антисемитизме, возведенном Гитлером в ранг государственной политики.

В результате форсированной ассимиляции, по сути, полностью исчезли из употребления как запрещенный ранее иврит, так и оставшийся "не у дел" идиш. Несколько лет назад в книге воспоминаний об Эммануиле Казакевиче я неожиданно обнаружил, что в двадцатые годы в Киеве выходила республиканская газета "Коммунистише фон" ("Коммунистическое знамя"), в Харькове — республиканская же газета "Дер штерн" ("Звезда"), литературный журнал "Ди ройте велт" ("Красный мир"), молодежная газета "Юнге гвардие" ("Молодая гвардия"), там же существовал еврейский театр, директором ко торого работал одно время отец Казакевича, переводивший на идиш Ленина "Развитие капитализма в России", Энгельса "Анти-Дюринг", составлявший русско-украинско-еврейские словари, редактировавший учебники для вузов, изданные на идиш... Я читал обо всем этом примерно так же, как статьи о культуре народа майя, исследуемой с помощью археологических раскопок, хотя сам-то родился в 1931 году, т. е. когда еврейская культура у нас в стране еще не была умерщвлена. Ее исчезновение — результат сложного процесса, однако как бы там ни было, факт есть факт: ее не стало. Еврейские литераторы в большинстве осознавали себя частью русской культуры. Даже явись им совершенно фантастическая мысль — стать еврейскими, т.е. пишущими на еврейском языке писателями (как, скажем, для казахского писателя естественно желание писать на казахском языке, для грузинского — на грузинском, для якута — на якутском, тем более, что еврейская литературно-письменная традиция насчитывает ни много ни мало — три с половиной тысячи лет), — где могли бы они печататься? И — кто бы их читал, если русский сделался для всех нас родным — и едва ли не единственным...