Бернар Фоконье - Флобер

Бесполезных эпизодов… Можно не поверить своим глазам и подумать, что тут какая-то ошибка, но нет: старый добрый друг Максим совсем не шутил. В ноябре того же года, когда роман был уже отдан в печать, Максим снова пишет: «Ранее я не шутил. Сцена с наемным экипажем выходит за все рамки приличного. Конечно, не для журнала, которому на нее наплевать, и не для меня, подписывающего этот номер с романом в печать, а для полиции нравов, которая вынесет нам выговор, от которого нам всем не поздоровится [168] Письмо Максима Дюкана Флоберу. 18 ноября 1856 года. …»

То, что произойдет в дальнейшем, покажет, что Максим был по-своему прав. Вначале, однако, вышел из себя Флобер. В июле он отправляется в Париж, чтобы защитить свое детище и договориться о том, чтобы не вносить в текст значительных поправок. И все же, когда в октябре первый номер журнала с романом выходит из печати, над детищем Флобера сгущаются тучи. Роман изначально печатается таким, каким он создан, и Гюстав поправляет в тексте только несколько типографских опечаток. Он продолжает защищать свое произведение и оправдывать его: «Искусству чужда любезность и обходительность. Оно не требует ничего другого, кроме чистосердечия, честности и независимости мыслей» [169] Письмо Лорану Пиша. 2 октября 1856 года. .

Худшие опасения Максима Дюкана оправдываются: «Ревю де Пари» попадает в поле зрения органов правопорядка из-за несчастной Эммы. Журналу грозит судебное преследование. И, сколько Максим ни упрашивал сурового и непреклонного Гюстава, он ничего не добился. Флобер наотрез отказывается менять в своем тексте даже точку с запятой: «Если „Ревю де Пари“ находит, что я наношу вред его репутации, если журнал дрожит от страха, есть простой выход — перестать печатать „Госпожу Бовари“, и дело с концом. Мне все равно, что будет» [170] Письмо Лорану Пиша. 7 декабря 1856 года. . Он с таким же безразличием относится к нападкам в прессе, уголовному преследованию и даже к тому, что журналу «Ревю де Пари» будет запрещена публикация романа. И все из-за того, что следовало бы отказаться от издания «Госпожи Бовари». Только и всего.

И все же из-за предосторожности журнал продолжает настаивать на сокращении части текста, которую считает наиболее опасной. Чтобы найти компромисс с редакцией журнала, Гюстав предлагает предварять публикацию романа предостережением читателям, что перед ними «только отрывки из романа, а не всё произведение в целом».

Тем временем книга продолжает выходить в свет. Женщины читают роман, чтобы пощекотать себе нервы. «Все парижские дамы полусвета вырывают „Госпожу Бовари“ друг у друга из рук, чтобы найти непристойные сцены, которых там нет» [171] Письмо брату Ашилю. 1 января 1857 года. .

Скандал вполне может нанести вред репутации любого человека, несмотря на уровень его таланта. В случае с Флобером, который пользовался поддержкой литературного мира во главе с Ламартином, нескольких влиятельных придворных дам, приближенных императору и даже императрице, а также всех, кто понимает то, что читает, дело принимает плохой оборот потому, что издание романа «Госпожа Бовари» становится неприятным для общества явлением, влекущим серьезные последствия. В чем же упрекают автора? В том, что он глумится над моралью, семьей, религией. «Но эти судьи глупы, как ослы. Они не знают ничего об этой религии, которую они так ревностно защищают» [172] Письмо брату Ашилю. 1 января 1857 года. . Пример? Сцена последнего причастия, детали которого точно соответствуют церковному ритуалу…

И все же глупость не пробиваема, и буржуазия жаждет осуждения инакомыслия. Это вынуждает Флобера выбраться из своего медвежьего угла и броситься в контратаку, как он умеет это делать, когда его вынуждают обстоятельства. Следует признать, что он испытывает при этом некое радостное волнение. Это наводит на мысль, что ему нравится вызывать переполох в вольере с дикими зверями. Он встречается с министром просвещения и шефом полиции, чтобы убедить их в том, что не является каким-то жалким бумагомарателем, идущим на скандал для обеспечения выгодной продажи своего творения. У него «есть, на что жить», он происходит из известной и уважаемой в Руане семьи. Успех книги, а также поддержка известных людей окрыляют его. В свете приближающихся выборов он даже советует брату Ашилю намекать потихоньку тем, кто идет на выборы, на то, что избиратели не поймут, если осудят сына доктора Флобера. Его совет выглядит несколько странным, поскольку известно, с каким «уважением» Гюстав относится к всеобщему избирательному праву…