Леонард Гендлин: Исповедь любовницы Сталина

— А мне так хотелось снова побывать в Ленинграде, повидать друзей, сходить на могилы близких!

С неимоверной скоростью пролетели две недели. Концерты прошли успешно. В Москве на перроне Киевского вокзала меня встретил Кузяев.

— Сегодня, товарищ Давыдова, велено отдыхать, продукты вам завезены.

Я наивно спросила:

— А где вы взяли ключ?

Кузяев рассмеялся:

— Машину подадим завтра в два часа дня.

Как только приехала в Кунцево, Сталин грубо сказал:

— Больше вас не пущу на такой длительный срок. Пусть другие артисты едут на гастроли. Их и так развелось слишком много, больше, чем нерезанных собак. Заботясь о моем здоровье, товарищи из секретариата подкинули молодую, полногрудую официантку. После употребления я послал ее к чертовой матери.

— И. В., зачем вы мне об этом говорите? Может быть, обойдемся без этих подробностей?

— Верочка, как только освобождаюсь от мирских дел, начинаю думать о вас. Прошу тебя, будь только моей женщиной! Когда тебя вижу, душа горит, на части разламывается! Да, я злой, резкий, упрямый и никогда другим не стану. Тебе не следует спать с Мчедлидзе-Южным. Он на вокзалах покупает дешевых женщин, когда-нибудь предоставим тебе возможность познакомиться с пикантными фотографиями.

— Я очень вас прошу не вспоминать о моем муже.

Сталин ничего не ответил, хлопнув дверью, он вышел из комнаты.

Вечером появились Ворошилов, Буденный, Каганович, Калинин, Ежов, Маленков, Гамарник, Микоян, Орджоникидзе. Правительственный костяк пока не менялся. Присматриваясь к окружению И. В., я поняла, что он один решает и вершит все важнейшие политические и государственные дела в стране.

Неприятное впечатление произвел крошечный, карликового роста, с отталкивающим лицом профессионального вора-домушника Ежов. Калинин держался скромно, быть оживленным ему мешала близорукость (он страдал глаукомой обоих глаз), но Михаил Иванович все равно до глубокой старости увлекался юными балеринами.

Гости относились ко мне с подчеркнутой вежливостью. Не в моих интересах было играть роль сталинской фаворитки. Больше всех пил Ежов. Пьяненьким тенорком он громко сказал:

— Верочка, садитесь в мою машину, я мигом доставлю вас домой!

Косо улыбнувшись, Сталин игриво проговорил:

— Николай Иванович, не стоит беспокоиться, В. А. наша уважаемая гостья, мы общими усилиями постараемся организовать для нее транспорт. Пешком она не пойдет.

Карлик Ежов моментально протрезвел. Он понял, что малость переборщил. Высокопоставленные мужики поедали меня похотливыми взглядами. Думаю, что они догадывались о нашей близости и скорее всего завидовали немолодому Сталину. Пиршество закончилось в пять часов утра. После их отъезда И. В. сказал:

— Иногда нам придется встречаться в других местах.

— Возможно, мне не следует бывать на ваших приемах?

— Вы правы, Верочка, мы изменим тактику. На званые обеды два раза в месяц начнем приглашать актрис, физкультурниц, мастеров спорта, женщин-директоров заводов и фабрик, тогда грани сотрутся, наркомы перестанут вас мысленно раздевать. Если этому сброду дать полную власть, отпустить тормоза, они без лишних слов начнут вас насиловать здесь же на полу, в комнате, где они только что жрали и пили. Этот скот надо уметь сдерживать.

Я внимательно посмотрела на Сталина.

На другой день во время репетиции меня вызвали в партийную организацию театра. Незнакомые товарищи подробно расспрашивали о родителях, о моем детстве, юности. Интересовались знакомыми и друзьями, просили «на всякий случай» их адреса и номера телефонов.

Потом в ГПУ, на Лубянке, пришлось повторить то же самое. Проверка продолжалась.

В наших встречах со Сталиным наступило затишье. И. В. позвонил перед самым закрытием сезона. Не поздоровавшись, выпалил:

— Вам принесут билет на курьерский поезд.

— И. В., мне надо собраться, уладить дела, договориться о концертах.

— Сколько концертов вы хотите иметь в Сочи, Сухуми, Тифлисе?

Неуверенно ответила:

— Два, три…

— Считайте, что этот вопрос отрегулирован. Желаю всяческих успехов!

Через час ко мне приехала дама, ведающая концертными делами. Я подписала договор на восемь сольных концертов. Вечером Кузяев принес запечатанный конверт.

— Я буду у вас дома за сорок пять минут до отхода поезда. Из вещей берите только самое необходимое.

В конверте, кроме билета, оказалась большая пачка денег. В хлопотах и беготне прошел день. Норцов принес цветы. Увидев чемоданы, спросил, куда я уезжаю.