Леонард Гендлин - Исповедь любовницы Сталина

— Какие у тебя могут быть вопросы? Мысли надо уметь излагать коротко.

Рассказала о просьбе Василия Петровича и про ленинградский звонок кинорежиссера Червякова.

— Хорошо, разберемся, виновных призовем к порядку. В. А., почему вы все время вмешиваетесь в государственные дела? — От его резких слов покраснела.

— И. В., я боюсь забеременеть.

— Детей, товарищ Давыдова, нам больше не нужно. Хорошего понемножку. От них все равно нет толку, после пятнадцати лет родители им не нужны. Говорят, аборты болезненны? Посоветуемся с народным комиссаром здравоохранения, с профессорами-специалистами, посмотрим, что они скажут. Если надо будет, отправим вас на консультацию, постараемся достать необходимые лекарства.

После того, как вернулись в дом, так же запальчиво и резко сказал:

— Искусственность нам не нужна. Вы не кобыла и не подзаборная девка, а если наши слова оскорбительны для вашего самолюбия, пойдите в сортир и там поплачьте.

От обиды я заревела. Минут через десять Сталин смягчился:

— Верочка, я боюсь твоей власти! Мне хорошо с тобой! Ты колдунья! Ты настоящая женщина! Чародейка! Скажу откровенно, до тебя у меня были обыкновенные бабы-телки, но только не женщины.

На «комплимент» ответила поцелуем. Сталин оживленно проговорил:

— Слияние сердец самое великое таинство на земле. Мы слышали, что за вами усиленно ухаживает солист Большого театра артист Норцов?

— Он хотел со мной встретиться, пригласил в кино.

— Мне нравится, что вы говорите правду, вот если бы солгали… — После длительной паузы — В кино, конечно, следует пойти, в этом ничего плохого нет, а вот спать с ним нельзя. У вас есть муж, разводиться с ним не рекомендуем, мы собираемся его перевести в Москву, чтобы вам было веселее. До тех пор, пока мы будем общаться, вам никто не нужен. Когда у вас намечается отпуск?

— Я отдыхаю два месяца — июль и август.

— Вы в чем-нибудь нуждаетесь?

— Спасибо, у меня все есть.

Крадущимися шажками подбежал неказистый, белобрысый, неопределенного возраста человек.

— Разрешите представиться? — отчеканил он по-военному. — Ваш новый шофер и сопровождающий Федор Аристархович Кузяев.

Спросила взволнованно:

— А где Василий Петрович?

— Переведен на другую работу.

Это была реакция Сталина на мою просьбу. Он еще раз дал почувствовать, что я в его руках ничего не значащая игрушка.

Долго не приходил сон. Тоскующее сердце на давало покоя. Оно кровоточило, трепетало, словно подстреленная бескрылая птица. Я боялась за судьбу Василия Петровича. Истерзанная этими мыслями, я опустилась на колени. Ночь была в самом разгаре, как всегда спокойная, тихая и почти безмолвная. Я молилась за Василия Петровича Мохова и его несчастных обездоленных родителей. Слезы, не спросясь, с новой силой хлынули из моих глаз. Я оплакивала свою судьбу. Чего я достигла? Кем стала?. Любовницей Сталина? Его подстилкой? А что же дальше? Что впереди? Какие горизонты меня ожидают? Кто мог ответить на этот вопрос?

Утром пришла телеграмма из Ленинграда: «Продолжаю работать. Целую. Евгений Червяков». Значит, Бог есть! Он услышал мои молитвы, он мне, крошечной людской песчинке, помог.

С Норцовым посмотрела комедию Чарли Чаплина «Золотая лихорадка». Потом зашли в кафе.

— Можно вас пригласить в гости? — шепотом произнес Пантелеймон Маркович. — У меня имеются пластинки Шаляпина, Стравинского, Вертинского, Лещенко, Карузо.

— Спасибо, родной, непременно у вас побываю, но только не сегодня.

Норцов помрачнел — В. А., я давно хотел сказать, что без вас мне будет очень трудно. Я люблю вас! В самых сокровенных мечтах я называю вас своей женой. Знаю, что у вас есть нелюбимый муж, вы одиноки и очень несчастливы, позвольте мне обогреть вашу душу?

Норцов поцеловал мою руку. На его красивых глазах показались слезы.

— Верочка, почему вы не хотите ответить взаимностью? То, что я говорю, очень серьезно. Не хотите жить в Москве, давайте уедем в любой другой город, где имеется оперный театр, нам везде будет хорошо. Скажите только одно слово! Прошу вас, не мучьте меня!

— Откровенность за откровенность: мужа не люблю, но я дала обет до конца своих дней быть его женой, и на эту тему со мной больше никогда не говорите.

Мне предложили несколько гастрольных спектаклей в Ленинграде, Киеве, Одессе.

Ночью позвонил Сталин.

— В. А., скажите мне откровенно, что от вас хочет Норцов? — пробурчал он зло. Я удивилась его осведомленности. — Правильно сделали, что отказались с ним сожительствовать, он вам совершенно не нужен. Не понимаю, как такой здоровенный кобель не может подыскать себе женщину? — Через секунду совершенно другим тоном, обыкновенным, миролюбивым — В какие города собираетесь ехать на гастроли? — После моего ответа сказал — В Управлении искусств товарищи согласились с нашим предложением: в Ленинград поедут артисты Борисова и Норцов, а вы в Одессу и Киев. Не беспокойтесь, партнера вам подберут.